Голос сердца - [20]

— Ты не поверишь, но моя благовоспитанная бостонская свекровь обожает джаз. Когда она приезжает навестить нас, мы водим ее по лучшим джаз-клубам. Несколько месяцев назад мы были в одном таком заведении. Настоящая дыра, но музыка первоклассная. За соседним с нами столиком сидели Ким и молодая женщина. Слава Богу, что в зале было полутемно, иначе бы все заметили, что они занимались под столом любовью.

— Вот это да! Ты неплохо провела время.

— Тебе смешно, а я не знала, куда девать глаза. Боялась, как бы Лили не посмотрела в их направлении.

— У меня создалось впечатление, что твою свекровь не так-то легко смутить.

— Тебе известно, что Кимбалл Хьютон начал свою карьеру, работая у Патриции Росситер. Он был одним из последних ее протеже, — Марисса назвала имена нескольких известных американских дизайнеров. — Кима не интересовал интерьер, но Патриция и не собиралась сделать из него дизайнера. Она как-то сказала моей бабушке, что художниками по интерьеру не становятся, ими рождаются. Патриция учила своих любимцев, как надо правильно вести себя с клиентами, вести деловую корреспонденцию и многим другим тонкостям.

— Были ли среди ее протеже женщины?

— Среди ее служащих были женщины. Надо сказать, что она держала довольно большой штат сотрудников. Но в число ее приближенных всегда входили только молодые, начинающие свою карьеру мужчины, — Марисса пристально посмотрела на Нину. — И никто никогда не предполагал, что за этим что-то кроется.

«Хорошо, что Марисса не называет Патрицию моей бабушкой», — подумала Нина. Она понимала, что рано или поздно Марисса заговорит о ней. Но почему ей не хочется говорить о Патриции? Может быть, потому, что она, скорее всего, пересмотрит свой первоначальный ответ? Прав ли был Бен, когда усомнился в окончательности принятого ею решения?

Нина встряхнулась и заставила себя забыть о той встрече в ресторане.

— Я немного задумалась, — извинилась она. — Давай поговорим об этом позже.

— Конечно, у нас впереди целый уикэнд, — успокоила ее Марисса. Она понимала, что Нина оказалась в сложной ситуации, и не хотела торопить ее, но ей не терпелось выяснить один вопрос.

— Можно тебя спросить кое о чем?

— Конечно.

— Привыкла ли ты к мысли, что Беннет Уортон не позвонит тебе, и используешь ли ты в качестве оправдания свою застенчивость, чтобы не звонить ему первой?

— Это целых два вопроса. Нет, я не смирилась с мыслью, что он может не позвонить мне. И стоит ли мне против собственной воли предпринимать какие-либо шаги для того, чтобы вновь встретиться с ним?

— Должен быть еще какой-нибудь выход, но… — Марисса замолкла, пытаясь решить эту проблему. — Наверное, имеет смысл все-таки позвонить ему. Ты ведь не собираешься ничего обещать, а скажешь только, что тебе нужно время, чтобы подумать и приспособиться…

Приспособиться? К чему? Нина хотела задать вопрос, но они уже подъезжали к Гринвичу, и она хотела завершить этот разговор.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Нина. — У нас будет время, чтобы как следует все обсудить, и, Марисса, на всякий случай скажи мне адрес того полутемного джаз-клуба.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Начало апреля — не самое лучшее время года для Коннектикута. Снега уже нет, а первая зеленая листва появится только через несколько недель. Но в эту первую субботу апреля художники по интерьеру, антиквары, букинисты, собравшиеся на аукцион, обращали мало внимания на прохладную погоду и оголенные ветви деревьев.

Они приехали, чтобы принять участие в выгодной распродаже имущества великолепного старого особняка, носившего название «Уиллоу-Хилл».

Особняк находился вблизи Гринвича и был построен в начале столетия, затем достраивался в двадцатые годы. Кирпичное здание в георгианском стиле производило очень приятное впечатление, но трое детей недавно умершего владельца поместья решили расстаться с наследством и продали его британской рок-звезде, решившей перестроить и модернизировать особняк. Наследники также объявили, что готовы расстаться с коллекцией антиквариата, собранного их отцом.

Аукционеры осмотрели весь дом, издали каталог и разослали приглашения заинтересованным лицам. В бальном зале должна была состояться распродажа мебели и картин. Книги намеревались продавать прямо в библиотеке, а остальные вещи — в обеденном зале и музыкальной комнате.

— Мне этот аукцион напоминает предрождественскую распродажу в супермаркете. Я не могу себе представить, чтобы наследники, к примеру Чемберлена, выставили бы на продажу его банные полотенца, даже если бы были уверены, что на них найдется покупатель, — сказала Нина Мариссе, когда они, оставив машину у ворот, где уже стояло множество автомобилей, направились по извивающейся среди деревьев мощеной дорожке к дому.

— Зря ты так думаешь, — усмехнулась Марисса. В свои тридцать девять лет она уже приобрела достаточный опыт и поняла, что стоят эти наследники благородных фамилий. В погоне за местом под солнцем они забывают о своих корнях и часто спускают по дешевке и полотна Матисса, и старое серебро от Тиффани, потому что думают, что на вырученные деньги они приобретут новые сокровища.

Войдя в просторный вестибюль, женщины сняли плащи и бросили оценивающие взгляды на свое отражение в огромном зеркале. На Мариссе были брюки от Армани светло-коричневого цвета, шелковая блузка в тон и коричневый шерстяной жакет. Нина выбрала для аукциона черные брюки из саржи, бордовую шелковую блузку с высоким воротником и черный с бордовым жакет. Подруги специально обули туфли на низком каблуке, предвидя, что день предстоит долгий и, возможно, придется провести его на ногах.