Голос разума. Философия объективизма. Эссе - [61]

Однако даже американские политики обретают некое подобие твердости, если сравнить с их интеллектуальными наставниками – теми двуногими, которые оказались неспособны найти моральное оправдание для жизни и счастья человека и пытались защитить свободу на основе альтруизма («общественного блага»), на основе веры в сверхъестественное или вовсе отбросив эту проблему и провозгласив, что мораль не имеет отношения к экономике (то есть к жизни человека и средствам его существования).

(Однажды я с удивлением поняла, что столь ожидаемым мною голосом и манифестом выступают мои работы. Нет, это не хвастовство; это то, чего я себе обычно не позволяю: жалоба. [Я не люблю жалость к себе]. Я не хотела, не намеревалась и не ожидала стать единственным защитником прав человека в стране прав человека. Но если я им стала, да будет так. И, дорогие читатели, если я даю вам то интеллектуальное вооружение [и вдохновение], о котором так отчаянно хотела услышать в юности, то я рада. Могу сказать: я понимаю, что вы чувствуете.)

Ни одна страна не могла долго сопротивляться моральному разложению, которому сильно помогли «правые» альтруисты и аморалисты. Война во Вьетнаме стала результатом и кульминацией такого разложения. Военному кризису в Южном Вьетнаме десятилетиями ранее предшествовал философский кризис в Соединенных Штатах.

Это позорная война, и не по причинам, о которых голосят «левые» и многочисленные друзья Северного Вьетнама, а по противоположным. Эта война позорна, поскольку участвовать в ней у США не было никаких эгоистичных причин, так как вмешательство в нее не служило национальным интересам, так как нам нечего было от нее получить, так как жизнь и героизм американских солдат (и миллиарды из американского бюджета) были пожертвованы только из солидарности с этикой альтруизма, то есть бескорыстно и бессмысленно.

В соответствии с эпистемологическим иррационализмом то была война и невойна одновременно. Это современное извращение под названием война «без победы», в которой американским войскам было запрещено действовать, а только реагировать: они должны были «сдерживать» врага, но не побеждать его.

В соответствии с современной политикой задача этой войны – спасти Южный Вьетнам от коммунизма, но настоящей ее целью было не защита свободы или индивидуальных прав, не установление капитализма или иной социальной системы, а оберегание права Южного Вьетнама на «национальное самоопределение», то есть права страны путем голосования погрузить себя в любую систему (в том числе и в коммунизм, как заявляли американские пропагандисты).

Право голоса – это последствие, а не первопричина свободной социальной системы, и его значение зависит от конституционного строя, обеспечивающего и ограничивающего власть избирателей; неограниченная власть большинства – это пример принципов тирании. Кто бы захотел умереть за право голосовать вне контекста свободного общества? Именно за это просят умирать американских солдат, и даже не за их собственные голоса, а за сохранение этого права для жителей Южного Вьетнама, у которых нет других прав и понимания прав или свобод.

Подобрав старый либеральный слоган Первой мировой войны – «самоопределение наций», американские консерваторы пытались найти американской системе, капитализму, коллективистское прикрытие. И большинство из них отстаивали не капитализм, а смешанную экономику. Кто бы захотел умереть за смешанную экономику?

В соответствии с гегелевской метафизикой вида «А есть не-А» обе стороны продолжали противоречить собственным убеждениям. Советская Россия, считающая людей государственной собственностью и пушечным мясом, не отправляла своих солдат в Северный Вьетнам (она не доверяла им и поэтому отправляла в джунгли лишь боеприпасы). Соединенные Штаты, чей фундамент – превосходство права человека на жизнь, отправили в Южный Вьетнам свои войска на смерть. Советская Россия, философский апостол материализма, выиграла войну во Вьетнаме духовными, то есть морально-интеллектуальными, средствами: жители Северного Вьетнама и Вьетконг были основательно убеждены в правоте своего дела. Соединенные Штаты, чьи лидеры проклинают материализм и клянутся, что ими движут сугубо духовные убеждения (мистические и религиозные «правыми» и трайбалистские и антииндустриальные «левыми»), воздержались от провозглашения хоть каких-то моральных принципов и продолжили полагаться на изобилие материальных запасов, самолетов, бомб и оружия в руках людей, совершенно не понимающих, зачем оно им.

У диких, примитивных крестьян Северного Вьетнама был стимул – возможность обобрать более богатый и индустриализированный Юг; у них были лидеры и дисциплина криминальной группировки; у них была сомнительная интеллектуальная программа, марксизм, и такое же сомнительное моральное оправдание: альтруизм, всеобщая жертва ради некой «высшей» причины. У Южного Вьетнама не было ничего, кроме альтруистических отголосков смешанной экономики. Север победил.

Обычно сразу после войны следует отвратительный период самолюбования со стороны победивших и поиска виноватых со стороны проигравших. Но я не знаю ни одного исторического примера для сравнения с тем, что творили американские интеллектуалы: то был взрыв злорадства над «поражением» Америки, провозглашения ее «слабости», «вины», превознесения врага, обвинений, оскорблений и унижений, похожих на огромный плевок в лицо своей стране.