Голос разума. Философия объективизма. Эссе - [58]

Придаточное «если бы она захотела принять функционирование рынка как арбитр всех социальных ценностей и результатов» – это нападение на собственную подмену тезиса. Ни один защитник капитализма не считал, что функционирование рынка – это арбитр всех социальных ценностей и результатов, но только экономических, то есть тех, что относятся к производству и торговле. На свободном рынке эти ценности и результаты определяются свободным, широким, «демократическим» голосованием – продажами, покупками и выбором каждого индивида. И как указание на тот факт, что в капиталистической системе существуют социальные ценности вне рынка, каждый индивид голосует только в тех вопросах, о которых способен судить, основываясь на собственных предпочтениях, интересах и потребностях. Первостепенная социальная ценность, куда у него нет власти вторгаться, – это права других. Он не может заменить их суждение и голос своими, он не может объявить себя «гласом народа» и лишить людей гражданских прав.

Неужели наша страна не захотела бы признать подобное положение?

Последнее предложение абзаца обращается к старой и избитой уловке уравнивания противоположностей путем замены основных характеристик на несущественные. В этом случае серной кислотой, стирающей различия, выступает атрибут «больших размеров». Чтобы подвести читателя к мысли, что бизнесмены и диктаторы – две стороны одной медали, то его надо заставить забыть, что такой большой технический гений, как Генри Форд, и такой большой убийца, как Сталин, – это не одно и то же и что различие между тоталитарным и свободным обществом состоит не в замене Сталина на Генри Форда. (Подробнее о различии между экономической и политической властью смотрите в моей статье «Большой бизнес – преследуемое меньшинство американского общества»[45].)

Когда низкопробный политик обращается к такой уловке, он рассчитывает вызвать в «маленьких» людях самую уродливую эмоцию – зависть, и если они начнут путать «большое» с «великим», то его цель будет достигнута. Но зачем так поступать уважаемой газете?

Следующий абзац цитируемой статьи дает разгадку: «Важнейшая задача, стоящая перед Соединенными Штатами и другими демократическими обществами, заключается в том, чтобы найти действенные ответы между крайностями, ограничить концентрацию корпоративной власти, не уменьшая эффективности бизнеса; разрешить рынку распределять ресурсы настолько, насколько это возможно, и использовать их для достижения социально желаемых целей в ответ на демократические решения общественности».

Кто должен разрешить рынку распределять ресурсы? Чьи ресурсы? Что такое «социально желаемые цели»? Кто желает их выполнения и за чей счет? Поскольку величайший, фундаментальный фактор («ресурс») производства – это человеческий интеллект, то его ли надо удалить через «решения общественности»?

Явных ответов нет. Но обратите внимание на действие неназванного в приведенной цитате. Две «крайности» – это капитализм (то есть свобода) и тоталитаризм (то есть диктатура). «Действенные ответы» должны найтись посередине – так, чтобы соединить эти крайности. Заметьте предложенный метод. Эффективность бизнеса не должна сократиться (что выступает косвенным признаком зависимости эффективности от свободы), но государство должно контролировать развитие и ограничивать рост бизнеса. Рынок должен оставаться свободным «настолько, насколько это возможно», но если «общество» хочет добиться определенной «цели», то свобода становится невозможной. Какая из двух крайностей страдает и какой отдается предпочтение в предложенном методе?

Оказывается, автор статьи защищает то, что ошибочно приписывает капитализму: он предполагает, что рынок должен стать «арбитром всех социальных ценностей и результатов», но это не чисто экономический рынок, а коррумпированный, политический. (Вмешательство политической власти, то есть силы, в рынок и есть коррупция, поскольку открывает возможности для легализации воровства.) Он использует слово «демократический» в его первоначальном смысле, то есть как безграничная власть большинства, и призывает нас принять социальную систему, где труд, собственность, разум и жизнь человека зависят от милости любой банды, способной набрать большинство голосов в любой момент для любых целей.

Если такова социальная система, то ни одна сила на Земле не в состоянии помешать людям формировать банды для собственной защиты, то есть формировать группы давления.

«Нет волшебной формулы для согласования этих целей, – продолжается в статье. – Вместо этого наша нация, как и остальные, может лишь стремиться ослабить власть такими мерами, как более эффективные антимонопольные законы…»

Подняв столь важную проблему, как попытка смешать свободу и диктатуру (попытка, приведшая нас туда, где мы сейчас), показав (между строк), что эти две крайности нельзя объединить и что, конечно, не существует волшебной формулы для совмещения несовместимого, автор статьи продолжает предлагать такие меры, как: отвратительно ложное, устаревшее представление о преследованиях по антимонопольным законам; «чувство миссии» в регулирующих службах; «новые типы регулирующих организаций» по указу «защитников общественных интересов» с должностью «омбудсмена» как внутри, так и за пределами правительства (то есть худшие из групп давления: квазиправительственные частные группы); отказ от «незаконного финансирования политических кампаний большими корпорациями или профсоюзами» и так далее (и ни слова о том, как «ослабить» другую власть в этой смеси – власть государства).