Голос разума. Философия объективизма. Эссе - [47]
Значит ли это – не противостоять и сопротивляться, но делиться «злом, безнадежностью и страданием»? Вы понимаете, к чему я.
Однажды из телевизионной дискуссии в Денвере, штат Колорадо, я увидела, как один из представителей этого движения обозначил цель и значение чуть более ясно. «Бог, – сказал он, – процесс созидательного социального сношения».
Это, скажу я, возмутительно по́шло. Я, как атеист, шокирована такой наглой попыткой отобрать у религии ее последнее достоинство и философский замысел, которым та, возможно, когда-то обладала. Я шокирована таким циничнейшим презрением к интеллекту и чувствительности людей, особенно тех, кто, как предполагалось, войдет в это движение.
Если люди откажутся от всех отвлеченных размышлений и обратятся лишь к конкретным условиям своего существования – к сфере политики, то какие ценности и моральное вдохновение они там найдут?
Есть популярное высказывание о том, что алкоголь и бензин нельзя смешивать. Как нельзя смешивать мораль и цинизм. Однако политическая система, сочетающая контроль и свободу, способна смешать что угодно – с теми же результатами на темных тропах человеческого духа.
С одной стороны, из-за умерщвляющего восприятие однообразия, возникающего вследствие моральной депривации, мы пропитаны скользкими, затасканными, липкими догмами перезрелого альтруизма, ставшего неуправляемым и впитывающего деньги, кровь и пустые слова о мировом благосостоянии, которому каждый жертвует и о котором никто больше не услышит. С другой стороны, все мы знаем, говорим и читаем в одних и тех же газетах, что связанные с благосостоянием проекты – всего лишь циничная политическая игра, то есть игра покупки голосов на деньги из общественных фондов, выплат «избирательных долгов» группам давления и создания новых групп, поскольку единственная роль политической силы, думают люди, в том, чтобы сохранить свою власть, и тогда для граждан существует лишь единственный выход – сбиваться в банды и маневрировать, решая, кто и кому должен жертвовать.
Первое делает возможным второе: альтруизм дает людям оправдание мириться с политической ситуацией. Альтруизм служит им разрушающимся и истончающимся прикрытием, чтобы они могли укрыться от ужаса собственных реальных убеждений: нет никаких моральных принципов, мораль бессильна и не способна влиять на их жизнь, тогда как они – слепые дикари, загнанные в склеп и обреченные на уничтожение.
Сегодня никто не верит политическим заявлениям – никто им не противостоит. Нет никакой общественной повестки, идеологии, целей, убеждений, морального пламени, духа перемен – ничего, кроме тихой паники цепляния за статус-кво со страхом обернуться к началу пути или посмотреть вперед на его конец, с лидерами, сужающими свое поле зрение до социальных опросов на следующий же день после своего появления на телевидении.
Обещания? «Не напоминайте нам об обещаниях, они были вчера, сегодня слишком поздно». Результаты? «Не ждите их так быстро». Затраты? «Не думайте так старомодно: чем больше потратим, тем богаче будем». Принципы? «Не будьте старомодными, у нас же есть консенсус». Будущее? «Хватит думать!»
Как бы публично ни выглядел президент Линдон Джонсон, он точно не вестник моральных перемен, что привносит и особое значение, и привычный запах сегодняшней культурной атмосферы в статью под названием «Мечты президента Джонсона» (President Johnson’s Dreams), написанную Джеймсом Рестоном в The New York Times от 25 февраля 1966 г.:
«Хотя он замахнулся на то, с чем не в состоянии справиться, надо отметить, что он – воспитанник великих идеалов… Он превращает “Новый курс” в скупое подаяние… Нет границ его вдохновению. Вице-президент США при Франклине Рузвельте Генри Уоллес презирался как мечтатель за желание выдавать каждому готтентоту по пакету молока. Губерт Хамфри[40] вернулся с речами о желании отправить их всех в колледж, а в своем нью-йоркском послании нынешний президент акцентировал внимание на том, что четыре свободы[41] не могут быть в безопасности в США, пока они нарушаются в самом отдаленном уголке мира. Для Джонсона это не простое высказывание… Он все еще остается верующим в недоверчивом и циничном мире… Его цель – искоренить бедность в Америке. Без сомнений, ему кажется, что большинству населения можно дать достойное образование, и его уверенность простирается далеко за пределы национальных границ. Неважно, что британцы и французы на этой неделе уведомили его о сокращении своего присутствия в мире: он считает, что сочетание американской силы и щедрости справится с этой проблемой. Стал ли Томас Мальтус опаснее Карла Маркса? Рождаемость и смертность слишком высоки? У Джонсона есть выход и программы для всего… Он выглядел обеспокоенным и в Нью-Йорке говорил странно, что неудивительно, ведь он вынашивает все мечты и проигрышные начинания текущего столетия».
