Голос разума. Философия объективизма. Эссе - [141]

Думаю, теперь вы понимаете, как Айн Рэнд пришла к самому революционному элементу объективизма – своей теории понятий. Как-то я спросил ее о возникновении этой теории. Она сказала, что однажды разговаривала с одним последователем Фомы Аквинского и не согласилась с отстаиваемой им теорией понятий. «Ну, хорошо, откуда, как вы думаете, берутся понятия?» – спросили ее. «Позвольте мне минуту подумать и посмотреть, как мой разум формирует понятие, – ответила она, – поскольку я еще не размышляла над этим вопросом». Через несколько минут тишины она пришла к идее опускания контекста как сути абстракций. Меня всегда поражал этот подвиг философского творчества: казалось, она решила вековую проблему случайным взглядом внутрь себя. Думаю, теперь я понимаю этот механизм. Я вижу, что теория понятий Айн Рэнд была с юности вплетена в ее мысленный процесс: в признании того факта, что понятия не случайны или сверхъестественны, а выступают инструментами, позволяющими людям интегрировать данные восприятия. Остальная часть ее теории понятий была развернутой версией этой фундаментальной мысли, хотя, несомненно, потребовался гений, чтобы эту мысль развернуть.

Айн Рэнд считала идеи важными для жизни человека, поскольку они придают форму его характеру, его культуре, его истории, его будущему. Она знала, что идея – это не социальный ритуал, а способ познания.

Если идеи столь важны, то с ними нужно обращаться соответственно, что и приводит меня к центральной части сегодняшнего выступления: конкретным этапам интеллектуального метода Айн Рэнд. В своих размышлениях она всегда отделяла «что» от «как»: что она знала и откуда (каким способом) она это знала. Если вы не соглашались с ней относительно какого-то вывода, то недолго бы спорили о нем, так как обсуждение быстро перешло бы к методу. Для нее «как» был самым животрепещущим вопросом в жизни: из него рождалось «что». Итак, давайте взглянем на характерные этапы метода Айн Рэнд. Лучший способ быстро подступиться к этому вопросу – через проблему принципов.

Айн Рэнд мыслила принципами. В том смысле, который я имею в виду, это редкое явление. Лично я никогда не сталкивался с таким способом мышления и не представлял его до встречи с ней, а большинство людей вообще понятия не имеют, что это такое. Позвольте начать с примера: именно благодаря ему я впервые обнаружил проблему через год после знакомства с Айн Рэнд.

Я посещал курс этики в колледже и совершенно не понимал добродетели честности. Сам я не был лгуном, но не знал, как доказать, что ложь – это зло. (Я говорю о лжи как о способе получения какой-либо ценности от других в противовес лжи как защиты от преступников, которая совершенно моральна.) Я отрицал понимание честности двух доминирующих школ: религиозной, где ложь – это абсолютное зло, потому что Бог запрещает лгать, и утилитаристской, где нет абсолютов и каждый индивид должен судить «о собственных выгодах» как возможных последствиях от лжи в каждом отдельном случае. Я отвергал первую как мистическую, а вторую как грубо целесообразную. Каким же могло быть третье толкование? Я не знал и пошел к Айн Рэнд.

Свой ответ она начала с просьбы придумать самую правдоподобную ложь, какую только я могу. Не помню подробностей, но знаю, что начал создавать хорошую мошенническую схему для обмана инвесторов на крупную сумму. Айн Рэнд терпеливо, более получаса, анализировала мой пример и показывала, как одна ложь неизбежно ведет к другой, как я буду погружен в море противоречий, как постепенно окажусь в ловушке собственных, все нарастающих обманов и почему в конце концов моя мошенническая схема навредит непосредственно мне и повлечет за собой потерю всего, чего я стремился благодаря ей получить. Если вам интересен анализ этого примера, подробно я описал его в своей книге «Объективизм: Философия Айн Рэнд»[174].

Однако главное произошло дальше. Моей немедленной реакцией на ее анализ стала попытка исправить свою первоначальную схему, чтобы устранить выявленные слабости. Так я придумал вторую мошенническую схему, и снова Айн Рэнд показала неизбежность тех же разрушительных результатов, несмотря на изменение большинства деталей. Тогда со всей своей юношеской невинностью (мне было 18 лет) я начал придумывать третью схему. Но Айн Рэнд уже надоело. Она спросила: «Разве ты не можешь мыслить принципами?»

Позвольте мне сжать до нескольких абзацев то, что она подробно мне объясняла. «Суть мошеннической схемы, – начала она, – или любой лжи независимо от деталей – это попытка завладеть ценностью, подделав определенные факты реальности».

Она продолжила: «Разве ты не улавливаешь логические последствия такого поведения? Поскольку все факты реальности взаимосвязаны, подделка одного ведет к фальсификации других; в конечном счете начинается война с реальностью как с таковой, в которой невозможно выиграть. Если жить в реальности – цель человека, то как ее достичь, если одновременно ты борешься за бегство от реальности и победу над ней?»

Затем она сделала вывод: «Ложь – принципиальное зло. Переформулируем положительно: честность – это долгосрочное требование самосохранения человека и потому моральное обязательство».