Голос разума. Философия объективизма. Эссе - [131]

ценности становятся необоснованными и должны быть отвергнуты, включая свободу. Либертарианство, например, не может оспаривать тот факт, что социальная медицина разрушает профессию врача: почему здоровье должно быть ценностью? Либертарианство не может обвинить государственные школы в невозможности настоящего образования: почему оно должно быть ценностью? Либертарианцы не в состоянии заявить, что регулирование цен разрушает производительность экономики: разве производительность и благосостояние являются ценностями? Требует ли справедливость индивидуальной свободы? А как же те либертарианцы, которые считают, что справедливость бессердечна и жалость морально предпочтительнее? Является ли злом принуждение, когда оно вмешивается в человеческое стремление к счастью? А как же те либертарианцы, которые считают счастье грехом? Должна ли свобода поддерживаться, поскольку выступает средством достижения всего, что ценит человек? А как же те либертарианцы, кто превозносит жизнь, наполненную страданием и разочарованием, кто считает добродетелью отказ от ценностей, а не их достижение?

Если бы либертарианство придерживалось своего отрицания сферы морали, если бы оно перестало незаметно подсовывать ценностные суждения, чтобы придать своим утверждениям обманчивую форму связности, то оно ничего не смогло бы сказать в защиту свободы.

Пренебрежение к идеям выходит далеко за пределы этики. Либертарианство отрицает не только моральные принципы, но и все философские идеи. Мюррей Ротбард утверждает, что у него есть философия, но, как и следовало ожидать, считает ее несущественной. Он пишет: «Как политическая теория либертарианство – коалиция последователей многих философских (или нефилософских) течений, среди которых эмотивизм, гедонизм, кантовский априоризм и многие другие. Я обосновываю либертарианство теорией естественных прав, встроенной в более широкую систему естественных законов Аристотеля и Джона Локка, а также онтологией и метафизикой реализма. Хотя те из нас, кто разделяет эту позицию, считают, что только последние дают достаточные обоснования для индивидуальной свободы, но, скорее всего, здесь идет спор внутри либертарианского лагеря о надлежащей основе движения, чем о самой доктрине» (курсив добавлен)[131].

Это высказывание отражает глубокое презрение Ротбарда к идеям, даже к собственным. Если он считает, что только аристотелевская система может дать «основу» либертарианства, то как он может называть последователей «эмотивизма, гедонизма и кантовского априоризма» членами того же лагеря? Если эти сторонники выдвигают ложные аргументы, основанные на ложных предпосылках, то как он не видит, что тем самым подставляет свои же доводы в пользу свободы? Если советник по инвестициям скажет людям покупать золото, так как думает, что цена на золото вырастет и его доверители разбогатеют, а набожный индус, считающий богатство злом, скажет людям покупать золото, так как думает, что оно упадет в цене и люди обеднеют, то эти двое не приходят к одному и тому же заключению, хотя оба говорят: «Покупайте золото». То же самое относится и к последователям Аристотеля и Канта, когда оба мыслителя говорят: «Свобода – это благо». Только полное пренебрежение контекстом и смыслом понятий позволило приравнять обе точки зрения.

Ротбард говорит и о том, что лишь одно философское основание может оправдать свободу, и о том, что либертарианству удобно как с любым основанием, так и без него. Это означает, что свобода не нуждается в объяснении и что Ротбард считает любые дискуссии, в том числе и собственные размышления, о надлежащем обосновании бессмысленным педантизмом.

Представьте себе защитника капитализма, который присоединяется к социалистам на демонстрации против администрации президента Рейгана. Должен ли он закрыть глаза, как на незначительную деталь, что, по его мнению, Рейган слишком мягок с Россией и слишком терпим к расходам на социальное обеспечение, в то время как социалисты уверены в том, что Рейган слишком жесток с Советами, а его поправки в бюджет слишком драконовские? Неужели здравомыслящий человек отверг бы это расхождение во мнениях как простой спор внутри лагеря об «обосновании», а не о важнейшей причине нежелательности Рейгана? Хотя именно так поступают либертарианцы по вопросу о желательности свободы.

Согласно логике, невозможно понять смысл принципа неприменения силы без философского обоснования. И невозможно практически применить этот принцип в политическом контексте без разработки кодекса прав, особенно прав собственности. Без такой основы свобода может означать что угодно, начиная с социализма, предлагающего «свободу» от закона спроса и предложения, и заканчивая дзен-буддизмом со «свободой» от закона противоречия.

Однако кодекс прав может быть установлен только через обращение к моральной системе. Права относятся к свободе действий в социальном контексте, и нельзя знать, как человек должен действовать в качестве члена общества без понимания того, как человек должен действовать сам по себе. Также этика – продукт воззрений на человека и на реальность. Другими словами, чтобы прийти к нужному пониманию и объективному обоснованию свободы, необходима философия. Необходимо начать с понимания реальности как постижимой и человека как рационального существа, который полагается на свой разум в качестве единственного средства познания и выживания. Затем нужно установить человеческую жизнь как стандарт ценностей, а мораль – как принципы, определяющие первостепенные действия для сохранения и поддержания жизни человека. Поскольку жизнь поддерживается мышлением и действиями, то у человека должно быть