Голодная степь - [19]

Группа русских ученых — Г. К. Ризенкампф, А. В. Васильев, В. А. Чаплыгин, И. Г. Александров — составили проект обводнения Голодной, Дальверзинской степей и некоторых других засушливых районов Туркестана. Но царское правительство, занятое войной, не обратило внимания на этот проект, хотя само в 1910 году организовало эту группу и финансировало ее.

В феврале 1918 года профессор Георгий Константинович Ризенкампф, виднейший ученый, фанатически преданный идее обводнения засушливых земель Средней Азии, пришел в Смольный к Советскому правительству. Он принес проект обводнения Голодной степи, Дальверзинской степи и некоторых других районов. Это был коллективный труд ряда крупных ученых, плод их пятилетнего труда.

Отсюда и начинается история создания знаменитого ленинского декрета об орошении земель Средней Азии. Владимир Ильич чрезвычайно заинтересовался принесенными чертежами, схемами, картами, проектами. По его предложению и под личным его руководством была создана в Смольном комиссия для изучения этих документов, они были приняты за основу в деле орошения земель Средней Азии. А в марте, уже в Москве, проект тщательно изучался Высшим Советом народного хозяйства; в дни, когда оголтелые белогвардейцы и интервенты лезли на республику, стремясь разорвать ее, Ленин с огромной энергией делал все возможное для поднятия хозяйства в отсталых районах государства.

Так на основании заключения специальной комиссии Совнаркома Владимир Ильич подписал 17 мая 1918 года декрет, ныне известный в каждом доме Средней Азии; только в Голодной степи предписывалось декретом освоить и оросить под посевы хлопчатника 500 000 десятин.

Ленин не ограничился изданием декрета. Для его осуществления было учреждено Управление ирригационными работами в Туркестане, техническим директором которого стал профессор Ризенкампф. Он же был одним из авторов плана еще более знаменитого ленинского детища — плана электрификации России — ГОЭЛРО. Владимир Ильич высоко ценил Ризенкампфа, он говорил: с его мнением надо считаться, его надо беречь.

В осуществление декрета и опять под личным наблюдением Ленина в Москве и Ленинграде стали спешно набирать — кипучую деятельность развил Ризенкампф — специалистов по ирригации и мелиорации, искать многочисленное механическое оборудование, инвентарь, одежду, продукты, медицинские средства, литературу. Это добро было погружено в три эшелона и отправлено в Туркестан. Но в Самаре ученых по недоразумению арестовали, эшелоны загнали в тупик. Ленин, следивший за движением эшелонов, в телеграмме самарскому губисполкому и самарской ЧК приказал немедленно освободить задержанных, возложил на губисполком и ЧК ответственность за сохранение планов, документов, всего имущества.

Но к месту назначения прорвался лишь один эшелон, два вернулись в Москву. Белоказаки Дутова не дали им проскочить в Среднюю Азию.

Так у самого истока нынешнего необыкновенно высокого экономического и культурного расцвета народов Средней Азии стоял Ленин. Ведь надо вспомнить, что до Октябрьской революции народы этого обширнейшего края были в большинстве своем неграмотны и жили бедно, тонули в болезнях и лечились знахарством, блуждали, как в глухом лесу, в вековых невежественных предрассудках.

Два памятника о себе, печальный маленький и великий, на тысячелетия, оставили еще в прошлом веке первые покорители Голодной степи — русские, белорусские, украинские рабочие в солдатских шинелях. Первым памятником явилась выстроенная недалеко от бурливой Сыр-Дарьи невзрачная церквушка, где они часто просили защиты у бога, а еще чаще отпевали покойников.

Вручную, кетменями и лопатами, отрывали они широкий, глубокий канал, тачками вывозили из него землю в знойном, жестоком климате, где жара летом превышала сорок пять градусов и некуда было укрыться от нее: ни дерева, ни куста вокруг, насколько хватало глаз. Трудно было с питьевой водой.

Осложняла жизнь саранча, миллиарды серо-зеленых насекомых. О том, сколько ее там было, можно судить по следующему историческому факту, освещенному в печати того времени. В конце столетия саранча переползала железнодорожный путь,  — когда шел поезд. Машинист решил давить ее, уверенный, разумеется, что поезд пройдет. Он с ходу вогнал в нее состав. Но что же? Паровоз сошел с рельсов, а саранча продолжала ползти.

С противным шелестящим шумом она двигалась непрерывным потоком километров на пятнадцать длиной, до пяти в ширину, до метра в рост. Валом шла… Где же было поезду проскочить через такое?!

Она уничтожала все посевы первых поселенцев Голодной степи, все их посадки, всю растительность вокруг. Борясь с нею, вчерашние солдаты отрывали перед домишками окопы в полный профиль. Отрывали их перед посевами, и, когда окопы наполнялись саранчой доверху, забрасывали ее сухой травой, обливали керосином и поджигали. Зловонный запах горящего мяса распространялся далеко, днями стоял над степью. И все же посевы и посадки спасти не удавалось — немыслимо было сжечь всю саранчу. Требовалось очень много парижской зелени, чтобы отравить прожорливых насекомых, но многочисленные просьбы поселенцев, отсылаемые генерал-губернатору в Ташкент и самому Александру Второму в Петербург годами оставались без ответа. Вот уж воистину были эти просьбы гласом вопиющего в пустыне!