Голод и тьма - [150]

У меня невольно сжались кулаки. Тот посмотрел на меня и продолжил:

– Простите, ваше сиятельство, всё, что я вам говорю, правда, пусть и неудобная для вас. Далее. Вашего нового короля зовут Димитрий Великолепный. Он сын короля Джона Ужасного – по крайней мере, так говорят об этом поляки. Сразу после смерти Бориса, некоторые ваши военачальники поклялись ему в верности и перешли со своими войсками на сторону законного сюзерена. Недавно Димитрий короновался в Москве и взял себе титул императора. Этот титул пока не признал никто, но страна в его руках, вместе с польскими.

– И что, вся страна безропотно легла под этого Димитрия?

– Есть, как говорят, кое-какие города, где ещё держат оборону несогласные – но те, кто против него, ныне считаются мятежниками и подлежат уничтожению.

– А вы не скажете, как эти города называются?

– Знаете, я не умею произносить ваши названия – язык сломаешь… Но один из них – на юго-западе, какие-то около Москвы, да ещё и на Балтийском море. Как бы то ни было, недавно был заключен Союз Трёх Королей. В него входят король Димитрий и польский король Сигизмунд, а также принц Лотарингский Генрих, которого наш августейший монарх по праву признал королём Швеции – ведь он потомок короля Швеции Кристиана, незаконно лишённого шведского престола в 1521 году. И этот союз обратился за помощью к нашему монарху, который соизволил распорядиться об оказании помощи Союзу.

– И в чём конкретно заключается эта помощь?

– Англия выслала военный флот в Проливы для восстановления власти Генриха в Швеции, а потом и освобождения балтийских земель, незаконно занятых Россией.

– То есть как это незаконно?

– Король Димитрий передал все балтийские и беломорские провинции Швеции, а все заморские Англии, в вечное владение. Так что и Русская Америка уже не русская, а английская.

– Это мы ещё посмотрим… Ну что ж, благодарю вас, лорд Пикеринг. Основные вопросы мы прояснили. А теперь мои коллеги поговорят с вами о разных интересующих их деталях…

9. С английской силой тёмною…

Сразу после моего разговора с Пикерингом, я распорядился созвать совет и подключить к нему "Мивок" и "Колечицкого", а затем решил узнать, что было на борту обоих английских кораблей. Точнее, не "что", а "кто".

Оказалось, что на "Медведе" находились пятьдесят шесть английских переселенцев, и ещё тридцать два ирландца из числа "главарей мятежников", а на "Святом Андрее" – двести восемнадцать ирландцев, вина которых заключалась в том, что они были ирландцами из Ольстера. А эти земли, переданные колонистам из Шотландии, нужно было планомерно зачищать от этих "недочеловеков". Обыкновенно, их попросту сгоняли с земли и давали им неделю, чтобы они покинули Ольстер. Мужчин, которые брали в руки оружие, чтобы защитить свои семьи, казнили либо посылали на тяжёлые работы, а иногда в Новый Свет – рабами, вместе с жёнами. Но больше всего было незамужних женщин – англичанки ехать в Новый Свет, как правило, не желали, а ирландки годились для "развлечений", даже если никто их там не рассматривал в качестве потенциальных жён.

Практически все переселенцы-англичане были мужчинами. Они шли в относительном комфорте, и, кроме морской болезни, практически ни на что не жаловались. Относительно здоровыми были и военнопленные на "Медведе", если не считать недоедания и первых признаков цинги, но и здесь не было ни единого случая смерти за время перехода из Ирландии.

Совсем другая картина наблюдалась на "Святом Андрее". Зловонный трюм, в котором и мужчины, и женщины были привязаны к килевым балкам и не могли свободно передвигаться; более того, свои естественные отправления им приходилось делать на виду друг у друга, хотя, конечно, света там было мало. Кормили их очень плохо, и практически все они были крайне истощены, а некоторые и при смерти. По их рассказам, более десяти человек успели по дороге умереть. Причём, как ни странно, продовольствия на них было отпущено не так уж и мало – тут постарались их тюремщики; хорошо к ирландцам относились лишь двое из них. Большинство вертухаев были приговорены к смерти специально созванным трибуналом, а двух последних суд освободил. Их присоединили к переселенцам, которых мы решили вернуть в Англию вместе с семьями гарнизона и начальства бывшей английской колонии.

Впрочем, почти все переселенцы попросили остаться. Практически у всех у них была профессия – плотники, кузнецы, ткачи, каменщики, даже один врач – и мы решили обсудить их судьбу на вечернем заседании. То же желание высказали ирландцы с "Сан-Андреса"; их мы решили оставить безоговорочно, даже если это означало, что в ближайшие месяцы основу населения острова будут составлять ирландцы. Условием было принятие православия и обучение в русских школах – и, как ни странно, все они с радостью согласились, особенно, когда узнали, что православие от католицизма не так уж и сильно отличается.

Зато все тридцать два "политических" с "Медведя" захотели домой. Как мне сказал один из них, Шон О'Коннели, "мы не можем оставаться в стороне от нашего народа, угнетаемого англичанами." На мой аргумент, что это может плачевно кончиться для них лично, мне было сказано, что "лучше так, чем жить в достатке вдали от родины". Ну что ж, подумал я, сантименты, достойные уважения, и решил отдать им оружие англичан – от ружей и пистолетов до пушек.