Голландский дом - [10]

— Будьте паиньками, — пропела Андреа через плечо и пошла вслед за отцом. Он ее не подождал. Девочки выглядели пришибленными; когда верхушка шляпы их матери скрылась из вида, они разрыдались.

— Иисус, Мария и Иосиф, — сказала Мэйв и отправилась на поиски салфеток. К чести девочек, они не то чтобы прямо выли. На самом деле они старательно сдерживали слезы, но это было выше их сил. Они уселись вдвоем в одно кресло. Брайт уткнулась сестре в грудь, а Норма закрыла лицо руками, как будто они только что получили известие об апокалипсисе. Я спросил, правда ли они хотят почитать, а то можно посмотреть телевизор, поесть мороженого. Они на меня даже не взглянули. Но потом пришла Мэйв, протянула каждой по бумажному платочку и тоном, будто никто и не думал плакать, спросила, не хотят ли они посмотреть дом.

И как это ни удивительно, страдалицы вняли ей. Они намеревались и дальше лить слезы, поскольку все к тому располагало, но всхлипывать стали меньше, чтобы лучше ее слышать.

— Холл — еще не весь дом, — сказала Мэйв. — Это лишь его малая часть. Обратите внимание, что дом просматривается насквозь. Парадный вход, — она указала на дверь, в которую они вошли, затем развернулась в противоположном направлении, к окнам в обсерватории, — и задний двор.

Брайт приподнялась, чтобы взглянуть в обе стороны, и Норма, когда выплакала последние слезы, тоже посмотрела рассеянным взглядом.

— Вы видели столовую и гостиную. — Мэйв повернулась ко мне: — И вроде все, да? На кухне они, по-моему, не были.

— С чего им туда ходить? — Я старался не быть смурным — двух смурных девочек вполне хватало, — но мне на ум приходили сотни дел, которыми я занялся бы с куда большей радостью, чем возиться с детьми Андреа.

Мэйв сходила за фонариком и открыла дверь в подвал. «За поручень не держаться, — сказала она через плечо. — Заноз насажаете. Просто внимательно смотрите под ноги».

— Я не хочу в подвал, — сказала Брайт, вперившись взглядом в темноту лестницы.

— Ну, не ходи, — ответила Мэйв. — Мы скоро вернемся.

— Возьми меня на руки, — попросила Брайт. На это Мэйв даже не ответила.

Норма прошла две ступеньки и остановилась.

— А пауки там есть?

— Разумеется. — Мэйв уже спустилась. Поискала шнурок, тянувшийся от лампочки посреди потолка. Девочки обдумали варианты — вперед или назад — и вскоре последовали за ней, а я замкнул шествие. Девочки были в платьях, белых колготках и лакированных кожаных туфельках. Подвал дома был из других времен. Казалось, он не имеет никакого отношения к зданию наверху. В некоторых местах стены прогнили у основания. Однажды я нашел там наконечник стрелы. Я бы еще покопался, но, по правде сказать, сам недолюбливал подвал.

— Зачем вообще сюда спускаться? — спросила Норма, ужас в ее голосе мешался с любопытством.

— Сейчас покажу. — Мэйв посветила фонариком в дальний угол комнаты, пока луч не поймал маленькую железную дверцу в стене. — Это блок предохранителей. Скажем, в дамской комнате наверху погас свет, и ты знаешь, что дело не в лампочке. Тогда нужно спуститься сюда и проверить щитки. Иногда, если сменного предохранителя нет, мы просовываем монетки в старые, чтобы они снова заработали. Если в доме падает температура, нужно спуститься сюда и проверить топку, а если нет горячей воды, следует проверить котел. Или, может быть, плита не работает, и тогда, зажигая спичку, нужно действовать очень осторожно. А то вдруг утечка газа. Бум, — сказала она равнодушно.

Честно, я сам впервые об этом слышал.

Мэйв храбро шла впереди, а мы с Нормой и Брайт старались держаться поближе к лучу фонарика. Она открыла деревянную дверь, заскрипевшую так громко, что девочки на секунду прижались ко мне, после чего Мэйв дернула еще за один шнурок, и зажглась еще одна лампочка. «Это маринадная, где хранятся запасы еды — на случай, если кто вдруг проголодается, оказавшись в подвале. Сэнди и Джослин солят огурцы, варят варенье и томатное лечо. Короче, все, что можно положить в банку». Мы посмотрели на полки с безупречно чистыми баночками — к каждой приклеена бирка с датой, все расставлены по цвету: золотистые дольки персиков в густом сиропе, малиновое варенье. На холодном полу стояли ящики со сладким картофелем, яблоками, луком. Раньше я как-то не задумывался о том, что мы богаты, — до этой самой минуты, когда мы вместе с девочками остановились перед всеми этими запасами.

Когда наконец мы были готовы возвращаться наверх, Брайт замерла и показала на коробки, сложенные под лестницей:

— А здесь что?

Мэйв направила луч фонарика на подъеденную плесенью картонную башню.

— Рождественские украшения — гирлянды, всякое такое.

При одном упоминании Рождества лицо Брайт просветлело, и она попросила разрешения открыть коробки. Понятное дело, где гирлянды, там могут быть и подарки и, может быть, даже подарок для нее; но Мэйв сказала, что нельзя.

— Вот на Рождество приедешь и откроешь.

В тот вечер, пока мы чистили зубы, я ни словом не обмолвился с Мэйв, и когда мы помолились, пошел к двери.

— Ну хватит, — сказала она. — Не злись.

Но я злился. И спать лег злым. Экскурсия заняла целый вечер. Она показала им все: комнату дворецкого, где хранилась посуда и сложенные скатерти, чулан в спальне на третьем этаже с ведущей на чердак крошечной дверцей. Она разрешила им покружиться, как бы вальсируя, по бальной зале. Нам никогда не приходило в голову там танцевать. «Кто устраивает бальную залу на третьем этаже?» — спросила Норма.