Годы в огне - [184]

241-й Крестьянский полк тоже на время заходил в город, но это случилось раньше, чем в части появился Важенин. Впрочем, решил он тут же, крестьянцы непременно еще раз побывают в Челябе, надо лишь потерпеть денек-другой, ну, может, недельку.

Перебирая какое-никакое имущество в заплечном мешке, матрос всякий раз с улыбкой поглядывал на большие шерстяные носки грубой деревенской вязки, которые удалось выменять где-то у Волги на четверть пуда сухарей. Матушке будет покойно зимой в этих носках, особенно в крещенские холода.

Однако все эти мысли быстро выветрились, развеялись, исчезли из головы Важенина: обстановка на фронте резко и угрожающе осложнилась.

Следует повторить, что, к чести Фрунзе и Тухачевского, они предвидели эти осложнения. Правда, оба краскома все же сомневались, что адмирал совершит подобную неосмотрительность и, сломя голову, кинется на невыгодный ему штурм.

Все — и белые, и красные — вполне понимали: Челябинск — это широкие ворота и в Сибирь, и в центральные губернии России. И не стал бы Колчак так просто отдавать город, как он сделал это, если бы не предварительный план. Уже поминалось: разведчики красных загодя поставили свое командование в известность — адмирал стянул к северу и югу от Челябинска сильные войсковые группы, и они должны были, впустив Тухачевского в город, окружить и разбить его армию.

У белого плана было множество недостатков. Он не учитывал прежде всего изъяны местности. Старые генералы отговаривали Колчака от этого безумия, но моряк стоял на своем: он полагал, что в противном случае его войска все равно погибнут от разложения, — к коммунистам то и дело перебегали солдаты, а то и полки. Надо лишь выбрать, полагал Колчак, самый наилучший момент.

Такой вожделенный час наступил, по мнению адмирала, двадцать пятого июля. 36-я дивизия красных, наступавшая слева от 27-й, отстала и в стыке образовалась брешь. Лучшей поры белые потом могли не найти.

На рассвете этого дня все пушки Войцеховского ударили по узлам красной обороны. Они долбили позиции большевиков много часов подряд. Как только стих гром артиллерии, на измотанные красные части напали 13-я Сибирская пехотная дивизия, часть 8-й Камской и кавалерийский отряд генерала Волкова, отдохнувшие на берегах озер Урефты и Агашкуль.

Белые знали, куда наносят удар. Сутки назад, в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое июля, к их боевому охранению подъехали двенадцать всадников, бежавших с красных боевых позиций. Здесь были комендант штаба бригады Нелидов, помощник начальника штаба по оперативной части Кононов, командир отдельного кавдивизиона Комаров и другие, все в прошлом царские офицеры. Беглых возглавлял полковник Котомин, обманувший красных и командовавший у них 2-й бригадой 35-й дивизии.

Предатель потребовал, чтобы его немедленно доставили к Колчаку. Просьбу выполнили, и Котомин уехал в Омск. Колчак, его начальник штаба и генерал Войцеховский тотчас внесли поправки в схему боя. Уфимская группа генерала сбила правый фланг 35-й дивизии и вогнала глубокий клин в позицию большевиков.

Начали отход с линии Долгодеревенская — Касаргинский 239-й и 240-й полки 27-й дивизии. К вечеру, пробив себе путь штыками, куряне и тверяки вернули утраченные позиции.

Почти одновременно с Войцеховским кинулись на штурм полки Каппеля.

И здесь у белых дело шло не гладко. Красные стояли насмерть. Бессчетно поднимался в атаки 232-й Смоленский полк Альберта Лапиньша (Лапина). Сильнейший удар генералу нанес в районе Першина 233-й Казанский полк юного Василия Чуйкова.

Двадцать шестого июля Войцеховский вновь атаковал Долгую Деревню, оттеснил два красных полка в Ужевку и Метелево, занял Касаргинский и Касарги.

Красные начдивы, закрывая прорыв, перебрасывали к Долгой резервы и маршевые роты. Уже вскоре стало ясно, что именно здесь, в двух десятках верст от Челябинска, состоится главное сражение этой затянувшейся операции.

От белых к красным, от красных к белым — до двенадцати раз! — переходили Долгодеревенская, Есаульская, Першино, Чурилово, Мидиак. Когда опустошались подсумки, полки кидались врукопашную, и сотни людей умирали на поле боя. Как восполнить потери?

К Войцеховскому стекались одиночные вершники, иногда группки и даже отрядишки причелябинских казаков. Однако это был совсем слабый ручеек, не возмещавший кровавых потерь генерала.

А тем временем в Челябинске и его предместьях бурлили митинги. Начальник 27-й дивизии Александр Васильевич Павлов держал речь прямо с коня, и его трубный бас гремел над Александровской площадью.

— Товарищи рабочие! — кричал он, поднимаясь на стременах. — Убиты тыщи в наших полках. Дайте людей! Иначе как же?..

И город рабочих, город вчерашних мужиков понимал его и принимал, как своего. В полки записывались целыми семьями.

В пулеметную команду 241-го Крестьянского полка пришел челябинский кузнец, пулеметчик мировой войны Сысалицын. Рядом с ним шагали его сын и зять, тащившие на загорбках собственную походную кузню.

Начальник пулеметной команды Иван Лабудзев весело покосился на кузнецов, подмигнул старику Сысалицыну.

— Беру орлов! Однако обязан спросить: стрелять умеете?