Годы в Белом доме. Том 2 - [44]

Я вернулся в Вашингтон в предчувствии катастрофы. Индия, по моему мнению, почти непременно нападет на Пакистан вскоре после окончания монсуна, сезона дождей. Хотя я был уверен в том, что нам удастся подтолкнуть Исламабад к автономии Восточного Пакистана, но сомневался в том, что Индия даст нам время и тем самым упустит шанс, который может не повториться, чтобы рассчитаться со страной, чье существование индийские руководители считали таким оскорбительным. В таком случае мог начать действовать Китай. Советский Союз мог бы воспользоваться ситуацией, чтобы преподать урок Пекину. Для нас завязка на Пакистан, – чего настойчиво требовали наши СМИ и конгресс, – ускорила бы опасность; это дало бы Индии еще более сильное оправдание ее удара. Угрозе подверглась бы и инициатива Китая. В то время, до визита Никсона в Пекин, у нас не было никакой возможности узнать, каким твердым приверженцем открытия Вашингтону на самом деле является Китай.

Никсон созвал СНБ на совместное заседание, назначенное на 16 июля, на следующий день после того, как он объявил о своей поездке в Китай. Это был знак того, как серьезно он отнесся к этому кризису. Он попросил меня обобщить все вопросы. Я сказал, что Индия, как представляется, тяготеет к войне. Я не считал, что Яхья Хан имел представление относительно своевременного решения политических проблем, чтобы предупредить индийское нападение. С другой стороны, 70 тысяч западнопакистанских военнослужащих (их число возросло с месяца марта) не смогли бы удержать 75 млн восточных пакистанцев в течение длительного времени. Наша цель должна состоять в таком развитии событий, которое привело бы к независимости Восточного Пакистана. К сожалению, это вряд ли случится своевременно, чтобы помешать индийскому нападению. В силу этого необходимы срочные меры для того, чтобы остановить и повернуть вспять поток беженцев и тем самым устранить предлог для войны.

Не согласных с моим анализом не было. Роджерс дополнил своими выводами о том, что Индия делала все, что было в ее силах, чтобы помешать возвращению беженцев. Никсон сделал вывод о том, чтобы мы попросили пакистанцев сделать максимум возможного по вопросу о беженцах. Мы не станем одобрять индийское нападение; если Индия использует силу, будет прекращена всяческая американская помощь. Должны быть предприняты все усилия для того, чтобы избежать войны.

23 июля пакистанский посол Ага Хилали проинформировал нас о том, что его правительство приняло наше предложение относительно установления контроля со стороны ООН над переселением беженцев, чтобы гарантировать неприменение против них никаких репрессий. Яхья Хан также согласился с нашими рекомендациями о назначении гражданского администратора для наблюдения за оказанием помощи беженцам и их переселением. Я настоятельно посоветовал Хилали ускорить свои действия.

К сожалению, Индия ничто из этого не приняла. Сами причины того, что делало стратегию сосредоточения внимания на беженцах такой привлекательной для нас, заставляли Индию вставлять палки в колеса. Не далее как 15 июля индийский посол Джха сказал нам, что Индия не может принять предложения, направленные на недопущение партизанской активности с ее территории. 16 июля индийский министр иностранных дел Кауль сказал нам, что Индия не примет сотрудников ООН на своей стороне границы даже для решения вопроса о беженцах. Это вновь было чем-то типа «Уловки 22». Все соглашались с тем, что условием для политического прогресса в Восточном Пакистане было возвращение пакистанской армии в казармы, что было одной из причин того, почему мы настаивали на назначении гражданского администратора. Но не было никакой возможности побудить пакистанскую армию так сделать до тех пор, пока ее соседка вела партизанскую войну против нее, – и заявляла о своей решимости расширять военные действия. Пакистан соглашался поставить дело переселения беженцев под контроль со стороны ООН. Но это нельзя было осуществить, если беженцы даже знать не будут о предложении Пакистана, поскольку сотрудникам ООН запрещены любые контакты с ними в Индии, в ходе которых можно было бы объяснить их перспективы в случае возвращения. В условиях отсутствия наблюдателей со стороны в этих лагерях мы даже не были уверены в фактическом числе беженцев.

На двух заседаниях старшей группы анализа 23 и 30 июля обсуждалась именно эта дилемма. Ни по одному вопросу – за исключением, возможно, Камбоджи – раскол между Белым домом и ведомствами не был таким глубоким, как по вопросу об индийско-пакистанском кризисе летом 1971 года. Ни по одной другой проблеме не было проявлено такого пренебрежения однозначными президентскими директивами. Государственный департамент контролировал механизм исполнения. Никсон поручил мне обеспечение выполнения этой политики и информирования его в случае несогласия с ним. Но то, с чем мы столкнулись, было постоянное внутреннее сражение по поводу кажущихся обычными вещей, каждая из которых казалась слишком маловажной и просто представлялась технической деталью, чтобы поднимать ее перед президентом. Но их аккумулирование в итоге и определяло бы собственно курс национальной политики. Никсон не был готов подмять под себя государственного секретаря по позициям, которые представлялись ему незначительными оперативными вопросами; а это предоставляло Государственному департаменту свободу интерпретировать директивы Никсона в соответствии с собственными приоритетами, тем самым искажая установленный президентом курс.