Henry A. Kissinger
WHITE HOUSE YEARS
Перевод с английского В. Верченко
Печатается с разрешения автора и литературного агентства The Wylie Agency (UK), Ltd. В оформлении обложки использована работа, предоставленная фотоагентством «Getty Images Entertaiment».
© Henry A. Kissinger, 1979
© Перевод. В. Верченко, 2019
© Издание на русском языке AST Publishers, 2020
Как бы там ни было, но меня призвали сыграть важную роль в формировании и выполнении внешней политики Соединенных Штатов, вначале в качестве помощника президента Никсона по национальной безопасности, а позже как государственного секретаря президента Никсона и президента Форда. Эта книга является отчетом о нашей внешней политике во время первого срока пребывания Никсона на посту президента – от моего назначения помощником по национальной безопасности после выборов в ноябре 1968 года до конца вьетнамских переговоров, примерно совпавшего со второй инаугурацией Никсона в январе 1973 года. Естественно, что это история, какой видел ее я, – описание того, что я видел, думал и делал, – и, естественно, я был вынужден отбирать и уплотнять имеющийся материал. Полный отчет с точки зрения историка должен ждать публикации других документов, мемуаров и биографий – и не обязательно только американских авторов.
Период, охваченный этим томом, был ознаменован внутренним расколом и международной сумятицей. Он был свидетелем вступления Америки в мир, в котором мы уже не возвышались над всеми, хотя и оставались весьма влиятельными. То был болезненный переходный период, не без достижений, как я надеюсь, период, который дал старт процессу, внесшему новый и в перспективе, возможно, даже более продуктивный вклад в развитие свободных обществ. Для кого-то трактовка в этой книге противоречивых вопросов, особенно Вьетнамской войны, станет точкой зрения с той стороны баррикад, которая им совершенно незнакома. Здесь все преподнесено со всей возможной честностью и с намерением примирить всех, а не для того, чтобы заполучить очки для будущих дебатов. Как нация мы можем переступить через наши распри только путем признания того, что по обе стороны баррикад стояли весьма серьезные люди. В следующей книге я собираюсь осветить период с января 1973-го по январь 1977 года, на протяжении большей части которого я был Государственным секретарем. В том томе будут обсуждаться такие вопросы, как Уотергейт и отставка Ричарда Никсона; ближневосточная война октября 1973 года и «челночная» дипломатия, которая последовала за ней; такие международные экономические проблемы, как нефтяной кризис и диалог между Севером и Югом. Речь пойдет также о Южной Африке, падении Сальвадора Альенде и нашей латиноамериканской политике. Хочу осветить захват власти коммунистами в Индокитае, переговоры по ОСВ-2, развитие наших отношений с Китаем. Опишу президентское правление Джеральда Форда, выборную кампанию 1976 года и другие темы. В связи с некоторыми из них я буду, возможно, возвращаться к событиям периода 1969–1972 годов, которые не вошли в эту книгу в связи с недостатком места или по причинам непрерывности изложения темы. Читателям, которые держат этот увесистый том в своих руках, трудно будет поверить, что что-то было опущено, однако будут признательны, если какие-то темы будут действительно затронуты во втором томе.
При написании этого отчета я старался минимально опираться на собственную память. У меня была возможность ссылаться на документальные свидетельства и на свой дневник, который я вел часть этого периода. У меня есть намерение оставить аннотированную копию этого тома с моими документами для использования учеными, которые, возможно, займутся этим периодом гораздо детальнее.
Одним из парадоксов нашего времени меморандумов и ксероксных машин, разрастающейся бюрократии и повсеместного ведения записи состоит в том, что написание истории, по-видимому, стало практически невозможно.
Когда какой-то историк имеет дело с предыдущими столетиями, проблема состоит в том, чтобы найти достаточно материала того времени. Когда он пишет о современной дипломатии, проблема для него в том, чтобы не оказаться погребенным под обилием материала. Если бы ученому с безупречной репутацией и бесспорной объективностью был дан свободный доступ к миллионам разных документов за любой четырехлетний период, ему было бы до чрезвычайности трудно определиться, с чего начать. Записанная история в самом своем объеме ровно так же затемняла бы суть, как и освещала ее. Она не давала бы никаких критериев для определения того, какие документы представлены в качестве алиби, а какие на самом деле являлись руководством к действию, какие отражали действительное участие и какие были подготовлены вопреки главным событиям. До наступления эры моментальной связи директивы для переговаривающегося лица должны были носить концептуальный характер, поэтому они позволяли получить представление о мышлении государственного деятеля. Во времена телетайпа они обычно носили тактический или технический характер, а потому ничего не говорят о более крупных целях и предпосылках. Официальные папки нашего периода не обязательно раскрывают то, какие решения были приняты по неофициальным каналам в обход официальных процедур или что было решено устно без внесения в текст официальной записи. Отчет о беседе участника переговоров легко может быть самооправданием задним числом. (Дин Ачесон однажды сказал, что он никогда не читал записи беседы, в которой автор оправдывается в своей аргументации). Современная практика несанкционированного или свободного разглашения уж очень напоминает тот факт, что любой документ пишется с прицелом на самозащиту. Выигрыш журналиста является проигрышем историка.
![Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]](/storage/book-covers/72/72da1766d49c9bb136c26193c60df799dd298cfb.jpg)
