– Я слушаю.
– Здравствуйте… Это мама Шуры Градовой?
– Да… Что-нибудь случилось с Шурочкой?!
– Нет… Это… Помните, я вам звонил? Спрашивал Шуру.
– Ах, это тот мальчик… А Сашенька приезжает из деревни завтра. Позвоните ей завтра.
– Завтра я не могу… Я уезжаю…
– В эвакуацию?
– Нет, наоборот…
– На войну? А почему вы смеетесь, мальчик?
– Я не над вами… Извините… Просто вы сказали «на войну», и мне почему-то стало смешно… Извините… Завтра я ухожу на фронт… А Саше передайте от меня привет… И все… И будьте счастливы!
– И вы будьте, пожалуйста, счастливы, и здоровы, и … А как вас зовут, мальчик?
– Миша.
… И прошло четыре с лишним года…
– Будьте любезны Шуру Градову…
– Кого-кого?
– Градову Шуру…
– Какую-то Градову Шуру… Нет у нас таких.
– Ну, тогда может быть, Сашу, или Александру, или Саню…
– Таких тоже нет.
– А может, вы не знаете?.. Может, раньше жила?.. Перед войной?..
– Не знаю… Сейчас спрошу… Сейчас. Тетя Рая! Тут какую-то Шуру спрашивают, какую-то Градову… Вот иди сама к телефону, расскажи…
– Тетя Рая слушает. Вам кого?
– Я прошу Шуру Градову.
– Хватились! Она уже года четыре тут не живет. Как эвакуировались, так и не возвращались…
– Значит она не в Москве?
– Зачем не в Москве? В Москве. Только как отца ихнего убили, они на эту квартиру не стали возвращаться. Шурочка к мужу переехала, родила там, и маму ее они к себе взяли…
– Спасибо…
– А чего – спасибо? Мне разве трудно сказать?.. Сейчас все дружка дружку ищут, кто живой остался после войны… Вы погодите, я посмотрю, тут на стенке ихний теперешний телефон был записан, если не затерли… Вот: И-3-01-68… Они теперь где-то около сельскохозяйственной выставки живут.
– И-3-01-68?
– Да.
– Будьте любезны, здесь живет Александра Градова?
– Только она теперь не Градова, она – Земцова. Это – я. Здравствуйте, Миша.
– Как вы меня узнали?
– Узнала…
– Прошло больше четырех лет, почти пять…
– А я узнала… Я очень рада, что вы…
– Живой?
– Да… и что вы позвонили…
– У вас такой же голос…
– Неужели прошло четыре с половиной года?
– Больше, почти пять… Теперь вы – Земцова…
– Я замужем.
– Я понял. Вернее, я знаю. И что у вас есть ребенок, знаю, и что вы живете где-то у сельскохозяйственной выставки, и что ваша мама – с вами… Ну, и это… Ну, что вы замужем…
– Все правильно. Теперь вы знаете обо мне все, а я о вас – ничего.
– А что обо мне? Я – как все. Воевал. Два раза был ранен…
– Сильно?
– Один раз сильно. А в общем зажило. Как на собаке. Ну, что еще? Демобилизовался, вернулся – оказывается, вырос, мама все сохранила: и костюм, и рубашки, и туфли – все мало. Прямо смешно: костюм в обтяжку, туфли не лезут, у рубашек воротнички не сходятся… Вырос… Смешно…
– Почти пять лет…
– А в костюме старая записная книжка, а там ваш старый телефон… Я месяца три все не решался… Потом позвонил, и мне какая-то тетя Рая дала этот номер.
– Это наша старая соседка…
– Ну, вот и все… А теперь звоню вам…
– Спасибо…
– И вы теперь замужем…
– Так прошло почти пять лет!
– Вы так говорите, как будто извиняетесь.
– Это случайно.
– Вы любите своего мужа?
– Очень. Он тоже сильно ранен. И сына очень люблю. И они – меня…
– Олеся…
– … (молчание)…
– Олеся, можно я вас увижу?
– … (молчание)…
– Вы не отвечаете потому, что думаете?
– Нет, я уже все надумала.
– У вас такой же красивый голос.
– Тем более… нам не надо встречаться.
– Почему?
– Вот вы сказали, красивый голос… И мне это очень приятно… Ну, как вам это объяснить? Понимаете, вы сказали, красивый голос и представляете меня, наверное, какой-нибудь особенной… Вы меня понимаете? Понимаете?
– Не очень…
– Когда-нибудь поймете. А сейчас пусть все будет , как тогда, давно: жила-была девочка Олеся с красивым голосом.
– … (молчание)…
– Вот видите, а теперь вы молчите…
– А теперь я думаю…
– Будьте счастливы, Миша! Будете?
– Не знаю, постараюсь…
– Будьте. Давайте прощаться.
– Олеся, скажите мне напоследок что-нибудь хорошее.
– Ну, что именно?
– Что хотите… Самое хорошее…
– Ем вкусное яблоко…
