Годы испытаний. Книга 1. Честь - [140]

По селу ползли разные слухи. Одни говорили, будто Красная Армия высадила десант и, разгромив немцев на Днепре, погнала на запад, другие утверждали, будто немцы за Днепром окружили наши войска и уничтожили их.

Алена больше верила первому слуху. А теперь по селу по-хозяйски разгуливают немцы. Они нагло шныряют по дворам, шарят по погребам, роются в сундуках, забирают все, что им по душе.

Изба Полагуты стояла на окраине села, на отшибе. Небольшой рубленый домишко спрятался в редколесье молодых сосен, где начиналась широкая луговая пойма с оврагом, а дальше лес, — все это не привлекало гитлеровцев, трусливых в одиночку. И все же с первых дней появления немцев Аленка с тревогой ждала их, надежно запрятав в погребце съестные припасы и глиняный узкогорлый сосуд, в котором берегла для мужа водку, настоенную на рябине.

…Аленка простояла несколько минут в задумчивости, прислушиваясь к нарастающему грому артиллерийской канонады. «Вечером надо будет выгнать корову попастись на лугу».

Управившись с хозяйством и уложив ребят, Аленка вышла во двор и стала поджидать бабку Потыличиху. Бабка приходила к ней ночевать, брезгуя, как она говорила, дышать одним воздухом с немецкими офицерами, что поселились в ее хате, Потыличиха всегда приносила кучу разных новостей.

В медленно надвигающихся вечерних сумерках обозначились силуэты трех человек — они шли к дому Аленки. По ковыляющей походке она угадала бабку Потыличиху. А с нею двое мужчин. Один высокий, широкоплечий, как Андрей. И это внешнее сходство заставило сжаться сердце тревогой. А второй — небольшого роста.

Аленка прижала руки к груди и замерла, не спуская глаз с приближающихся людей.

Неизвестные остановились, бесцеремонно глядя на Аленку.

— Не ждала, должно? — сказал мужчина маленького роста. — Здравствуй, красавица! Принимай гостей!..

Аленка растерянно перевела вопрошающий взгляд на бабку Потыличиху. Маленький мужичишка протянул ей руку с короткими, будто обрубленными, пальцами. Аленка ощутила скользкую, влажную ладонь, и чувство гадливости охватило ее.

— Ну вот, будем знакомыми. Я. здешний староста, фамилия моя Скрынников. А это мой помощник, — он кивнул в сторону высокого, широкоплечего мужчины, что пристальным взглядом зверковатых глаз глядел на Аленку.

— Это что, родственница тебе какая аль просто знакомая? — Скрынников показал глазами на бабку.

Алена растерянно молчала.

— Ну, да все одно, — сказал он, не дождавшись ответа. — Придется бабке переселиться к тебе: всю хату ее забираем под немецкую комендатуру.

Аленка пожала плечами. Лицо ее выражало и удивление и немое согласие.

Потом Скрынников многозначительно подмигнул Аленке и, схватив ее руку, энергично пожал, будто желая выразить свое полное расположение к ней.

Оглядываясь по сторонам, мужчины направились к лесу.

— Облаву, сказывают люди, устраивать будут нынче. Наших красноармейцев ловить. Какое-то знамя ищут, — прошамкала Потыличиха. — Глаза бы им в том лесу повыкололи! Иудово племя!.. Сам сатана, — перекрестилась бабка, — послал их на нашу погибель.

Аленка испуганно поглядела на лес, и сердце ее сжалось от боли. «А что, как поймают Андрея и убьют?»

И, как бы подтверждая ее мысли, Потыличиха сказала:

— Вчерась Мария принесла своего мужика из лесу. Побитый весь… Да ты помнишь ли Гришку, что в первой лесорубной бригаде был? Чубатый такой, Вороной кличка ему…

И Аленка уставилась на Потыличиху, полуоткрыв от неожиданности рот.

— Говорил он, что на Днепре много мужиков из Долгого вместе с ним бились. Страсть сколько положил их немец!.. А были все же и такие, что прорвались и дальше отступили…

Потыличиха тяжело вздохнула, в уголках ее рта залегли суровые складки, глаза потускнели.

Аленка бросилась к ней, обхватила за плечи.

— Про Андрея что сказывал Гришка? Он-то небось его знает… — Она испытующе смотрела на бабку, выпрашивая и одновременно боясь ответа.

— Не буду врать, девонька, не сказывал он про твоего. Да и как спросишь? К ним в хату народу со всего села насунулось, всяк про своих норовит разузнать. А Гришка совсем плох, еле языком ворочал, и кровью его рвало.

— Останься, бабушка, голубонька, с детками, я к нему сбегаю. Может, видал где Андрея моего? Чует мое сердце: близко он где-то, — задыхаясь, заторопилась Аленка.

Бабка обняла ее по-матерински нежно, шершавой ладонью погладила голову.

— Куда ты, милая, пойдешь? Помер он, помер…

В глазах Аленки застыл ужас. Они будто остекленели, стали вдруг холодными и неподвижными.

Бабка спохватилась, что сказала не то, всплеснула руками:

— Ах, господи-то, да не твой помер, а Гришка! Гришка, — повторила она еще раз для большей убедительности. — Какая же ты, право, бестолковая да суматошная! Чего тебе заранее убиваться? Детишек беречь надо, а их дело такое, мужское. Мой как в германскую пошел, так и по сей день поминай, как звали.

Но эти слова, видно, были последней каплей, переполнившей чашу страданий. Побелев, Аленка, как подрубленное молодое деревце, упала на землю и забилась в отчаянных рыданиях.

3

Чуть свет Аленку разбудила Потыличиха.

— Какую я тебе весть принесла, родимая! Дед твой Кондрат объявился в нашей округе. Сказывают, в лесной сторожке его видели. Вот чудо-то! Как с неба свалился. Столько годов в родной деревне не был и вот объявился.