Годы испытаний. Книга 1. Честь - [107]

Позвонил телефон. Аржанцева срочно вызывали в штаб полка.

— Сергей Иванович, — обратился он к вошедшему старшему политруку, — знакомься…

— Горяев, — протянул тот широкую ладонь Куранде.

— Комиссар батальона, — представил его Аржанцев.

Куранда оглядел моложавого комиссара с удивительно мягкими, правильными чертами лица и простой улыбкой. «Этот, видать, добряк… Он меня поймет», — подумал Куранда.

— Ну, я в полк, а ты оставайся за меня. А вам, — взглянул Аржанцев на Куранду, — я напоминаю о том, что назначение нового командира роты не мое пожелание, а приказ. Ясно?

Политрук уклончиво промолчал, но как только Аржанцев ушел, сейчас, же обратился к комиссару батальона:

— Я хочу поговорить с вами, как представитель партии. Не обсуждая приказа о назначении нового командира роты, я все же считаю его нецелесообразным.

— Но вам хорошо известно, что в армии приказ — это закон.

— И все-таки давайте проанализируем его критически, — не отступал Куранда. Он достал из кармана ручку, из планшета — блокнот с записями. — Кто такой лейтенант Миронов? Человек без жизненного опыта, а ему уже доверяют сотни человеческих жизней. Его бойцы проявляют недисциплинированность. Об этом я не раз писал в донесениях. В характере Миронова есть черты зазнайства и высокомерия. Я член партии и не намерен этого скрывать.

Золотые клыки Куранды угрожающе сверкали.

Комиссар батальона сидел, подперев кулаком голову.

— Я выслушал ваши обвинения в адрес Миронова, — прервал он его, наконец. — Но ответьте честно, как коммунист коммунисту: чем вы помогли Миронову?

Лоб Куранды покрылся крупным потом. Он часто-часто замигал золотистыми ресницами и ответил обиженно:

— Как это чем? Я неоднократно с ним беседовал. Я думаю, в мои обязанности не входит вместо него учить бойцов, как воевать или как содержать оружие?

— Нет, зачем же, командира подменять не след. Но беседа не единственный метод помощи и воспитания.

Куранда не сдавался. Он упрямо решил отстаивать свои позиции.

— А вот вам последний факт, — перебил он комиссара батальона. — На днях к нам в роту прислали нового санинструктора — Таланову. Миронов временно исполнял должность командира роты. Так он, вместо того чтобы по-командирски требовательно принять новичка, дать ему понять, что это боевое подразделение, а не какая-нибудь санчасть, даже не принял от нее доклада и панибратски усадил ее с собой обедать. А ведь это поиски ложного авторитета: глядите, мол, какой я хороший, добрый! — Куранде не терпелось сказать, что он даже подозревает их в близкой связи. Он навел справки о Ляне. И сам начальник оперативного отделения Харин рассказывал ему о ее легкомысленном поведении. «Нет, не буду говорить ему пока об этом. Надо подобрать еще новый материал… Вот тогда пусть попробуют возразить мне», — думал он.

— Что ж, присмотритесь к новому санинструктору. Помогите Миронову. Значит, он ошибся, поставив себя в такое положение перед подчиненной.

Куранда, не удовлетворенный беседой, тяжело вздохнул.

— А почему вы не были вчера на изучении материальной части гранат?

Политрука сразу бросило в пот. «Вот каков! Сразу круто берет…»

— Проводил совещание агитаторов роты.

— Неужели совещание нельзя было провести позднее? Предупреждаю, чтобы это было в последний раз, иначе буду ставить вопрос в партийном порядке. Мне совершенно непонятно подобное поведение коммуниста-политработника. Вы же не имеете военного образования? И не хотите учиться военному делу… Учтите, что зачеты по стрелковому оружию будет принимать сам командир полка…

«Нет, мне надо, пока не поздно, в дивизионную газету. А тут мне труба… Неужели Харин только обещал, но так ничего и не сделает?»

4

Тревожные мысли охватывали Жигуленко, когда он вспоминал о Ляне. Впервые в жизни он встретил девушку, которая выдержала его стремительную мужскую напористость, не увлеклась его неотразимой красотой. Порой он замечал, что девушка искала с ним встреч, а потом вдруг опять вела себя отчужденно. Он сердился, собирался круто порвать с ней, но тут же ощущал, что нет уже былой уверенности. И он начинал упорно искать слабые стороны в характере Ляны. Но больше всего его тревожила мысль: вдруг Ляна порвет раньше, чем он добьется своего?

Эта мысль заставляла его предпринимать новые и новые шаги, чтобы завоевать симпатию девушки. С ловкостью фокусника он подсовывал в ее карман шоколад. Однажды под подушкой она нашла свои любимые духи «Красная Москва».

Сначала Ляна думала, что эти сюрпризы — дело рук девушек-подруг. Но как-то, застав за «жертвоприношением» санитара, с которым она довольно часто встречала Евгения, поняла, кто тот тайный «снабженец».

Сегодня она была возмущена до крайности. Боец, присланный Жигуленко, передал ей маленькие, величиной с десятикопеечную монету, дамские золотые немецкие часики. И что особенно ее взволновало — все это видел Миронов. Ей почему-то не хотелось, чтобы он знал о ее встречах с Жигуленко. Как-то, направляясь на свидание с Евгением, она обманула Миронова, сказав, что идет в санроту за медикаментами. И вскоре была разоблачена: их встретил часовой Еж, и, как ей показалось, после этого Миронов стал холоднее относиться к ней.