Годы бедствий - [50]

— Маленький разбойник! — пробормотал толстяк и спросил мальчика: — Сколько лет тебе?

— Десять! — подняв голову, ответил Сяо-ма.

Толстяк красным карандашом черкнул что-то на письме и, отбросив карандаш, строго сказал:

— Запомни наши главные правила. Первое: не пытайся бежать, тебя поймают и убьют! Второе: не смей воровать. Третье: слушайся старших. Не будешь слушаться — порка! Запомнил?

Сяо-ма, нахмурившись, смотрел на толстяка и молчал. Только на повторный вопрос он буркнул что-то невнятное. Толстяк вызвал надзирателя и приказал ему отвести Сяо-ма в седьмую школьную группу — «Отделение для сирот».

— Да, вызови ко мне старосту седьмой группы Чжао Сэня, — добавил он.

Сяо-ма, полагая, что разговор с ним окончен, повернулся и пошел к выходу.

— Ну-ка, вернись! — громко приказал ему толстяк.

Сяо-ма остановился и обернулся, не понимая, в чем дело. Толстяк поднялся со стула, подошел к мальчику и крепко схватил его за ухо:

— Раз ты попал сюда, то должен учиться вежливости! Почему уходишь не поклонившись?

Толстяк явно придирался; мальчик разозлился, но сумел сдержать себя и поклонился, затем, стиснув зубы, вышел вслед за надзирателем. Уже за дверьми он услышал брань толстяка:

— Маленький бандит, строптивый змееныш!

«Этот мерзавец не умеет, наверно, разговаривать по-человечески!» — подумал Сяо-ма.

«Отделение для сирот» делилось на две группы. Одна группа называлась «подмастерьями». В нее входили сироты в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Ежедневно, и в дневную и в ночную смены они ходили работать на фабрику. Заработанные ими деньги распределялись между начальством исправительного дома. Вторую группу составляли «школьники». Они каждый день полдня работали и полдня учились — это называлось «перевоспитанием».

Надзиратель провел Сяо-ма в большую дверь с северной стороны дома, и они вышли в задний двор. Справа от входа располагалась кухня. Прямо перед ними находилось общежитие подростков. Было как раз время отдыха. Заметив новенького, подростки сбежались к нему, и вскоре Сяо-ма оказался в центре большой группы ребят. Посыпались вопросы. Увидев такое большое количество таких же, как и он, сирот, Сяо-ма очень удивился. Все они были одеты в рваные ватные халаты, подвязанные веревками, и опорки. От холода мальчики посинели, тем более что ни на ком из них не было шапок. «Мамочка! — подумал Сяо-ма. — Это и есть исправительный дом!» Тут он услышал, что надзиратель говорит какому-то обритому наголо мальчику:

— Чжао Сэнь, учитель Ван прислал в вашу группу новенького! — Обернувшись к Сяо-ма, он добавил: — Это староста вашей группы, ты должен слушаться его, в противном случае он может избить тебя палкой.

«Что это за место? — подумал Сяо-ма. — Толстяк похож на Душегуба, а здание — на тюрьму «Сиисо».

Надзиратель позвал Чжао Сэня к учителю Вану, и оба они ушли.

— Вэй! Тебя, наверное, как и меня, поймали, когда ты залез кому-нибудь в карман? — спросил Сяо-ма высокий худой мальчик по имени Ван Шэн. Сам он вместе с родителями бежал от голода, но по дороге потерял их и пристал к группе нищих ребят, бродивших с места на место. Словно воды реки, они каждый день встречали на новом месте. Так попали они и в Тяньцзинь. Однажды, доведенный голодом до отчаяния, Ван Шэн неумело залез в карман к прохожему — его тут же схватили и отправили в полицию. Избив мальчика до полусмерти, полицейские направили его в исправительный дом.

— Я не умею брать чужое, — ответил Сяо-ма. — Всю нашу семью погубил Душегуб, остался один я, — и Сяо-ма коротко рассказал историю своей семьи.

— Не плачь! — начал успокаивать его Ван Шэн. — Если «Жирный Ван» услышит, он будет бить нас… У всех у нас такая же судьба, как и у тебя. Здесь нет ни одного, кто имел бы отца или мать. Ты ел сегодня?

— Я уже три дня ничего не ел!

— Три дня? — изумился Ван Шэн. — Вот это да!

— Как же это так! — зашумели ребята, но они ничем не могли помочь Сяо-ма, потому что сами целые дни ходили полуголодные.

— Я сбегаю на кухню, попрошу чего-нибудь! — предложил, наконец, Ван Шэн.

На кухне работало два повара: старый и молодой. Старик был прислан благотворительным обществом. Он одиноко прожил тяжелую жизнь и теперь относился ко всем этим детям, как к родным. На его глазах детей целыми днями били и ругали, на его глазах они страдали от голода и холода, и он очень переживал за них. Если представлялась возможность взять кого-нибудь из них под защиту, он делал это, не задумываясь. Старик часто украдкой совал им пампушки. Все ребята его любили.

Ван Шэн пошел к нему. Но на кухне был только молодой повар. Его прислали сюда недавно из отдела по устройству инвалидов. По своему характеру это был грубый человек, жестоко обращающийся с детьми.

Ван Шэну ничего не оставалось, как попытать счастья у молодого повара. Он рассказал ему, что Сяо-ма три дня не ел, но повар в ответ только обругал его и вытолкал из кухни. Разгневанный Ван Шэн вернулся к ребятам и закричал:

— Молодой повар ничего не дает! Давайте пойдем все вместе и силой возьмем у него пампушки!

Ребята в ответ зашумели и, стиснув маленькие кулачки, рванулись к кухне. Увидав разгневанную толпу детей, повар перепугался и поспешно закрыл дверь. Они нажали на дверь и ворвались в кухню.