Годы бедствий - [47]

Когда Сяо-ло вошел в свою комнату, ему показалось, что у него с плеч свалился огромный камень. Он пошел к умывальнику, смыл с себя кровь, промыл холодной водой на одежде места, залитые кровью, и лег на кровать. Сердце его, казалось, вот-вот вырвется из груди, но от усталости он тут же уснул.

Когда Сяо-ло проснулся, солнце стояло уже высоко. Вспомнив все, что произошло вчера, он забеспокоился: «Ай-й-я! Если полицейские найдут нож, они сразу же явятся сюда: на ноже выбита фабричная марка! Надо бежать отсюда!» Он поспешно вскочил, отыскал своего двоюродного брата, что-то шепнул ему и скрылся с завода.

* * *

Убийство Лю Тана вызвало большой переполох в доме Лю. Целый день в доме раздавались крики и стоны. Но больше всех, конечно, были напуганы Душегуб и Чжао Лю. Последний спрятался в своей комнате и никуда не выходил. А Душегуб, подобно раненому зверю, совсем потерял голову. Он целые дни ползал возле трупа сына и вопил во всю глотку, как осел.

22. Переполох в ночлежном доме

После ухода Сяо-ло маленький Сяо-ма стал готовить отцу питье, прописанное врачом. У одного из постояльцев он выпросил котелок, раздобыл дров, налил в котелок воды и поставил его на огонь. Внезапно отец страшно захрипел. Сяо-ма бросился к кровати отца:

— Папа! Папа!

Отец лежал с закрытыми глазами, руки его бессильно свисали с кровати, а из груди вырывался тяжелый хрип. Мальчик поспешно выскочил из комнаты, нашел свечку и снова бросился к отцу. При свете Сяо-ма увидел, что у отца изо рта течет тоненькая струйка крови.

— Папа, что с тобой? Что с тобой? — испуганно закричал мальчик, но отец не произносил ни звука.

Сяо-ма от страха покрылся холодным потом, горло его будто перехватило клещами, и он горько заплакал.

— Папа, что же с тобой? — спрашивал он сквозь слезы. — Скажи хоть слово!

Тянь-бао лежал в полном сознании, он понимал, что умирает, но у него отнялся язык, и он не мог ничего ответить сыну. Сяо-ма крепко обнял отца и громко рыдал у него на груди…

Чжан Тянь-бао собрался с силами и раскрыл рот — на кровать хлынула кровь. Но он нашел в себе силы, чтобы холодеющей рукой погладить сына, открыть глаза и произнести:

— Сяо-ма…

— Папа, что с тобой? — снова спросил, крепко обнимая отца, Сяо-ма.

— Сынок… папе уже не поможешь!

— Папа, что же я буду делать? — еще громче заплакал Сяо-ма.

— Сяо-ма, помни: отомсти… — Тянь-бао не докончил фразу, тяжело вздохнул и испустил дух. Только глаза, открытые, страшные и безжизненные, как будто продолжали смотреть на сына.

Сяо-ма приложил дрожащую руку к груди отца — сердце не билось. И тогда мальчик закричал отчаянным голосом:

— Папа! Папочка! Ты умер — кто же теперь будет заботиться обо мне?! — Прильнув к телу отца, он бился в конвульсиях.

В комнату, привлеченные криком мальчика, стали собираться постояльцы и жильцы близлежащих домов. При виде мертвого Тянь-бао и убивающегося от горя мальчика даже у самых бездушных начинало щемить сердце: одни плакали, не скрывая слез, другие вытирали глаза украдкой.

— Какое несчастье! — нарушила, наконец, тягостное молчание какая-то женщина. — Из такой большой семьи остался один этот несчастный ребенок! Отчего так произошло?

— До этого довела их семья Лю с улицы Гулоу! — сердито ответил ей сосед, слышавший о несчастьях Тянь-бао, и в нескольких словах поведал собравшимся их трагическую историю.

Люди слушали внимательно, прерывая молчание тяжелыми вздохами. Сяо-ма продолжал горько рыдать.

— Мне прямо не везет! — причитал хозяин Ли. — Я уже давно видел, что он не жилец на этом свете, и вот человек помер. Утром придет полиция, а мне — плати штраф!

— Не ной! — остановили его. — Подумай лучше, чем можно помочь этому несчастному ребенку!

— Надо войти в положение мальчика, — сказала соседка-старуха, — и помочь ему купить гроб и похоронить отца. Это будет доброе дело! — Она вынула из кармана два мао. — Вот мой взнос!

Вскоре пожертвований набралось больше четырех юаней, и деньги вручили хозяину ночлежного дома. Стараясь поскорее покончить с этим делом, он потянул к себе Сяо-ма.

— Хватит плакать, благодари людей!

Сяо-ма начал было кланяться соседям, но старуха остановила его:

— Сынок! Так не годится! Ты раньше поклонись отцу, попрощайся с его душой!

Сяо-ма подошел к изголовью кровати, упал на колени и три раза низко поклонился отцу. Затем он поднялся и стал благодарить собравшихся. Старуха подошла к мертвецу, прикрыла его лицо носовым платком и сказала:

— Душа умершего! Я уже старуха и не боюсь, что ты можешь взять меня с собой в могилу! Если ты погиб безвинно, то тащи за собой людей из семьи Лю! Получше защищай сироту Сяо-ма на этом бренном свете, и твои потомки будут вечно чтить тебя!

— Кому же теперь передать сироту? — спросил кто-то из присутствующих.

— Надо скорее сообщить в полицию! — посоветовали хозяину.

— В городе введено чрезвычайное положение, и выйти на улицу нельзя! — сетовал хозяин.

Вдруг с улицы послышался шум подъехавшего автомобиля, и в комнату вбежало около десятка вооруженных полицейских.

— Руки вверх! Не двигаться с места! — прозвучала команда.

Все перепугались и недоуменно глядели друг на друга. Сяо-ма оторвался от тела отца, поднял голову и застыл от удивления: комнату наводнили вооруженные полицейские, и среди них вертелся маленький худой человек с обезьяньим лицом — Чжао Лю. Мальчик сразу же догадался, что налет полиции связан с Сяо-ло.