Годы бедствий - [12]

Тянь-бао в душе испугался и протестующе замахал руками:

— Нет, ничего не выйдет! Вы сами поймите. Вы уедете, а хозяйство все оставите на меня. Придут повстанцы и разграбят все ваше имущество… Ведь я потом всю жизнь с вами не рассчитаюсь! Нет, не согласен я, не согласен! Такое поручение не для меня!

— Хорошо! — холодно улыбнулся Душегуб. — Если они разграбят мой дом, то ты за это не будешь отвечать. Но уж если ты бросишь дом на произвол судьбы, тогда пощады не жди! — Он показал ему на полмешка гаоляна, лежащего на полу, и добавил: — Вот это зерно я оставляю тебе — его всей твоей семье хватит на месяц.

«Пожалуй, что не согласиться нельзя, — подумал про себя Тянь-бао, — ничего не остается, как склонить голову». И он, пользуясь случаем, попросил:

— Когда вы приедете в Тяньцзинь, то позвольте Фэн-цзе приехать навестить мать, а то она скоро с ума сойдет от беспокойства! Фэн-цзе уже год как уехала, а еще не было ни одного письма. Что могло случиться?

— Хм! Сейчас такое смутное время… Нечего ей разъезжать! — ответил Душегуб и незаметно подмигнул Чжао Лю. — Вчера мы получили письмо… Пишут, что Фэн-цзе живется очень хорошо.

— Вы все время говорите, что хорошо, а кто это видел?

— Ладно, когда будем возвращаться из Тяньцзиня, то и ее возьмем с собой. Конюха и повариху я отпустил домой, так что остаешься здесь один ты. Смотри же, хорошенько стереги дом. А сейчас запрягай лошадей, нам пора ехать.

Тянь-бао запряг в коляску пару лошадей и под дождем, по размытой дороге повез хозяина на станцию. В деревню он вернулся глубокой ночью. Жена с детьми к этому времени уже перебралась в сторожку. Ночь прошла без происшествий. На следующий день Тянь-бао внимательно осмотрел двор и дом: все двери были заперты, во дворе не осталось ни одной хозяйской вещи. Правду говорят, что ночь длинна, а день короток: не успел Тянь-бао привести дом в порядок, как уже стемнело.

Ночью их сон неожиданно нарушил громкий собачий лай. Послышался приближающийся людской топот. Испуганные, затаив дыхание они прислушивались к тому, что происходит на улице. Но вот в ворота дома Лю раздались сильные удары, и кто-то громко закричал:

— Открывайте!

Испуганная Шунь-мэй прижалась к груди Юй-чжэнь. Сяо-ма тоже спрятался за мать. Лицо Юй-чжэнь сделалось землистого цвета. Не испугался только один Тянь-бао. «Если это действительно люди из отряда повстанцев, то бояться не стоит. Ведь все они бедняки, — думал Тянь-бао. — Что они нам сделают!» И ни минуты не колеблясь, он пошел открывать ворота.

Первым в сторожку вбежал высокий чернявый человек, одетый в темный халат. Лицо его оказалось вымазанным сажей. Он приставил к груди Чжан Тянь-бао пистолет и спросил:

— Ты кто такой?

— Я батрак семьи Лю, зовут меня Чжан Тянь-бао, — и, показав рукой в направлении кана, он добавил: — А это моя жена и дети.

Убедившись, что перед ним действительно простой крестьянин, чернявый опустил пистолет.

— Хэй! — Тянь-бао хлопнул себя по ноге. — Они убежали еще вчера ночью, уехали в Тяньцзинь. И увезли с собой много вещей!

— Где ключи от дома? И куда они спрятали остальное имущество?

— Господин, поверьте мне, я этого не знаю! Они, конечно, куда-то спрятали вещи, но куда — это мне не известно. Они только вчера ночью, перед самым отъездом велели мне перебраться сюда и присматривать за домом. А ключи от дома увезли с собой.

— Это правда? — чернявый взглянул на Тянь-бао и снова поднял пистолет.

— Господин! — поднял руки Чжан Тянь-бао. — Ты можешь убить меня, но я говорю правду. Поверь, что мне незачем тебе врать!

Чернявый немного подумал, потом сказал:

— Закрой дверь и не смей выходить! — И, держа перед собой пистолет, он вышел из сторожки.

Между тем двор заполнился людьми. Одни выбили в доме окна и проникли внутрь, другие в разных местах копали землю, третьи выводили из конюшни мулов и лошадей. Выкопанные узлы и чемоданы они грузили на телеги и увозили.

Чжан Тянь-бао закрыл дверь и смотрел, как по двору носят хозяйское имущество. Он изрядно перетрусил, опасаясь, что хозяин по возвращении накажет его. Но он не любил Душегуба, и все происходящее в глубине души радовало его. Юй-чжэнь немного успокоилась и тихо проговорила:

— И надо же, чтобы так не повезло. Приди они раньше на один день — схватили бы обоих дьяволов и избавили бы всю деревню от несчастий!

Когда запели первые петухи, в сторожку снова вошел чернявый. Потом вошел еще один с мешком зерна и положил его на пол.

— Ты хороший человек, — сказал чернявый повстанец. — Мы убедились в этом. Нас не надо бояться, все мы бедняки. Я тоже крестьянин, и довели меня до того, что жизни не стало, вот и пришлось заняться новым делом. Получается, правда, что нас вынудили пойти по не совсем правильной дороге, ну, да что теперь говорить…

— Да, да, я понимаю! — поспешно согласился с ним Чжан Тянь-бао, все еще немного испуганный.

— Этот гаолян мы оставляем вам. — Чернявый показал пальцем на мешок. — Он, конечно, принадлежал Душегубу, ну, да теперь это не имеет значения. Кушайте! А если кто спросит, скажете, что мы дали вам его. К тебе будет просьба — напиши письмо и сообщи Лю У, что мы охотимся за его головой!