Год змеи - [37]

— Спасибо, ака.

— А чего это ты оторвал меня от коллег, а? — спросил редактор.

— Соскучился по вас, — произнес Махмуд. — Устроимся где-нибудь вдали от шума городского, и я вам дам интервью.

— Мы запланировали репортаж. Начало массового сбора отметим крепким чаем, Махмуд. С водкой завязал, брат.

— Будет чай, — успокоил его Махмуд.

Еще утром Махмуду позвонил управляющий отделением и пригласил в гости, сообщив, что два бригадира, на чьих полях начнется машинный сбор, сложились и купили овцу. Ну, а там, где баранина, там и шурпа, и запеченное в тандыре мясо. Махмуд, встретив редактора, сразу же вспомнил о приглашении. Хотелось свободно посидеть, поболтать с Халилом-ака, ведь Махмуд так и не избавился еще от тоски по прежней работе, по дежурствам, «строкам в номер», по спорам с линотипистками и по тому чувству, которое знакомо каждому газетчику, державшему в руках свежий, пахнущий краской номер.

— Хоп, — сказал редактор, — чувствую, что везешь меня на зиёфат, только имей в виду, что утром за моей подписью надиктуешь машинистке репортаж. Надеюсь, не забыл, как это делается?

— Помню. Как там Бахрам? — спросил он.

— Высох, ветром качает парня.

— С чего бы? — удивился Махмуд.

— Нашел в кого влюбиться — в помощника прокурора, а она на него, как Райкин говорит, пилюет.

— Неужели в Газизу-ханум?

— А что, ты ее знаешь? — усмехнулся редактор.

— Не видел, но слышал, что такая особа появилась в районе и все от нее без ума.

— Счастливчик, что не видел. Это же Медуза Горгона какая-то, глянешь на нее и застынешь, точно тебя кондрашка хватила. Ну ладно, когда приедем? Надоело трястись в твоей колымаге. Не «уазик», а трактор прямо, а я, дурак, добиваюсь его! Возьму лучше «Жигули».

— Дают?

— Хоть сегодня, — небрежно ответил редактор.

Махмуд понял, что мечта редактора о вездеходе сгорела синим пламенем, и теперь он настраивает общественное мнение на «Жигули». Хитер старик!

Редактор уехал под вечер. Он не очень-то интересовался машинами, посмотрел, как они вошли в поле, и тут же заскучал. Махмуд предложил ему отдохнуть малость на полевом стане, а сам остался с рабочими.

Неповторимая это картина — комбайны в море хлопка! Как настоящие голубые корабли, плывут они в зелено-серебристом просторе, плывут величаво, не спеша, и каждый метр пройденного пути наполняет бункер белоснежным сырцом, а когда хлопок набивается доверху, кажется — парус подняли. Махмуд пошел вслед за комбайном, за ним направились управляющий и механик отделения. И все трое, точно по команде, замерли — земля в междурядье была усыпана хлопком, как ранним снегом.

— Больше, чем от средневолокнистого, — сказал командующий.

— Может, зазоры у шпинделей великоваты? — спросил Махмуд у механика.

— Меньше нельзя, директор-бобо, — ответил тот, — иначе они станут захватывать и зеленые коробочки, заготпункт штрафами за качество изведет нас! Пустим подборщики.

— А где они? — спросил Махмуд недовольным тоном.

— В гараже. Завтра тут будут!

— Хорошо бы их сразу вслед за комбайнами пустить, пока не слежался хлопок-то.

— Сейчас пошлю людей…

Проводив редактора, Махмуд поехал по другим отделениям. Везде, как часто пишет Бахрам, «звенела симфония труда». Гудели моторами комбайны, прицепы наполнялись сырьем, и тракторы вытаскивали их на магистральную дорогу, чтобы составить поезда. На участках элитного хлопка мелькали красные косынки сборщиц. К шести часам вечера у ворот заготпункта собралась длинная вереница груженного сырцом транспорта, на бортах многих тележек и автомобилей алели полотнища. Оказывается, телевизионщики уговорили Суярова организовать «красный обоз», провели небольшой митинг, так что и Махмуду посчастливилось попасть в кадр.

Всякое большое дело, по мнению Махмуда, имеет много общего с маховиком, которому усилие нужно на первых порах, чтобы раскрутиться. Дальше он уже сам начнет вертеться. Так и уборочная кампания. Первая неделя частенько пробуксовывает — ломается техника, много времени уходит на чистку шпинделей… Правда, новые машины имели сменные шпиндели, что облегчало эту работу, но новых было только десять, а в совхозе работало больше сотни машин. К тому же механики-водители первую неделю никак не могли приспособиться к тонковолокнистому. Но вскоре не только нашли к нему подход, но даже кое-что свое стали придумывать.

Отличился Кудрат. У него был старенький четырехрядный «Узбекистан», в котором он уже несколько лет собирал хлопок. Тонн по четыреста за сезон. Говорили, что он сам ремонтирует машину, поэтому и собирает хорошо. А в этот сезон Кудрат додумался до простого, но весьма эффективного усовершенствования. Его новшество исключало пресс-подборщики из комплекса механизированного съема урожая. Потери образуются потому, что у комбайнов не хватает воздуха, чтобы засасывать в бункер сырец со всего куста одновременно, сыроватые хлопья оказываются на земле. В принципе мощность вентилятора рассчитана на полный съем, но в местах стыковки труб-воздуховодов всегда образуются щели, куда засасывается воздух со стороны, ослабляющий силу втягивания. Кудрат обмотал стыки обыкновенной изоляционной лентой и таким образом намного уменьшил потери. Простота и доступность предложения позволили всем механизаторам применить этот способ и сэкономить массу средств и сил.