Год жизни - [5]

Через пять суток дальневосточный экспресс оставил на перроне маленькой таежной станции носатого человека в смятом желтом галстуке, с двумя огромными фибровыми чемоданами. Сгибаясь под их тяжестью, Лаврухин (это был он) проследовал к камере хранения и назавтра выехал в глубь тайги. След горного мастера из Подмосковного угольного бассейна затерялся в сибирских просторах.

Восемь тысяч километров, одиннадцать лет легли между Мефодием Лукьяновичем и любознательным прокурором, однако и по сию пору Лаврухин видел иногда по ночам дурные сны и больше всего на свете остерегался упоминания своей фамилии в печати.

За долгие годы растаяла наличность, исчезли фибровые чемоданы вместе с их содержимым. Взамен Мефодий Лукьянович приобрел нечто иное. О характере этого приобретения красноречиво свидетельствовал цвет его носа...

Сейчас Лаврухин шагал к участку, соображая, как бы представить рабочим в выгодном свете свое перемещение.

Рассвело. Взобравшись на увал, Лаврухин окинул взглядом участок. Как петух в поисках зерна, экскаватор опустил свою железную шею с клювом-ковшом на конце. На длинной эстакаде летнего промывочного прибора, наполовину растащенного на дрова, лежал снег. Рядом валялся сброшенный еще осенью скруббер — железная бочка для промывки породы. Все безжизненно, неподвижно. Одна лишь веселая струйка дыма, столбом поднимавшаяся из трубы избушки на берегу Кедровки, оживляла пейзаж.

— Опять в конторку все сбились греться,— с досадой сказал Лаврухин. Со злорадной усмешкой добавил: — Ладно, пусть теперь Шатров с ними воюет. Небось живо обломает себе рога!

В избушке действительно собрались чуть ли не все лотошники участка. Побросав в угол свои лотки — деревянные корытца для промывки золота,— рабочие густо дымили самокрутками, окружив раскаленную докрасна железную бочку, заменявшую печь. При появлении Лав-рухина некоторые лотошники встали, но большинство осталось сидеть.

— Здорово, ребятки! — бодро сказал Лаврухин, тоже примащиваясь к печке и протягивая над ней руки.— Что, морозно?

— Да под носом не тает,— насмешливо отозвался один из лотошников, одноглазый старик с личиком, сморщенным в кулачок, и реденькой бородкой. Венчик белых, нежных как пух волос обрамлял его желтую лысину. При каждом движении головы волосы разлетались, обнажая глубокий старый шрам.

Лаврухин промолчал. Он терпеть не мог, но и побаивался этого злоязыкого лотошника с редкой фамилией—Лисичка. Старик ни в грош не ставил не только Лаврухина , но и самого Крутова. Редкостный мастер лотошной промывки, ветеран «Крайнего», Лисичка держал в памяти все заброшенные шахты, шурфы, богатые золотом старые выработки прииска, на котором он пробивал еще с геологами первый шурф, закладывал первую шахту. Начальники прииска менялись, а Лисичка — живая летопись «Крайнего» — оставался. И во всех случаях, когда надо было решить, куда ставить лотошников, почтительно советовались с Лисичкой. Но своенравный старик делился своими секретами скупо, да и то только при умелом подходе.

— С сегодняшнего дня другой над вами будет начальник,— снова заговорил Лаврухин,— сейчас должен прийти. Откомандовался я, братцы, прибыла наконец замена. Пять рапортов подал, пока прислали человека. Участок большой, тяжелый, охотников на него не вдруг найдешь.

Мефодий Лукьянович украдкой, но зорко оглядел все лица, отыскивая признаки сочувствия. Но рабочие по-прежнему равнодушно дымили цигарками. Никто ни о чем не спрашивал.

— Конечно, были и у меня недостатки, не без того,— раздосадованный, продолжал Лаврухин.— Но я всегда держался вместе с коллективом...

— Держалась кобыла за оглобли, да упала! — вполголоса, но так, что услышали все, вставил Лисичка, обращаясь к печке.

— ...Потакал вам,— дрогнул голос у начальника участка,—даже в ущерб дисциплине. Наверно, новый начальник и начнет с подтягивания дисциплины...

— Похоже! — раздался неожиданный голос от двери.— Похоже, с этого и придется начинать. Только подтянуться надо не одним рабочим, а и командирам производства.

Все головы повернулись к входной двери. Заслонив ее широкими плечами, в избушке стоял незнакомый горнякам мужчина. Из-за его спины выглядывало худощавое смуглое лицо начальника механического парка Арсланидзе .

5

Шатров вышел на середину избушки, всмотрелся в хмурые, безразличные лица рабочих.

— Здравствуйте, товарищи!

Ответили недружно, вяло. Шатрова неприятно кольнуло то, что появление нового начальника участка не вызвало интереса. Видимо, от него не ждали никаких перемен к лучшему. А между тем дела на участке обстояли из рук вон плохо. Об этом Шатрову успел рассказать по пути Арсланидзе.

Начальник механического парка поднялся очень рано и думал застать приезжего инженера спящим, но Алексей уже был на ногах. Они познакомились.

Выйдя из дома, Шатров и Арсланидзе заглянули на ближайшую шахту. Из ствола доносились приглушенные голоса, но начальник шахты еще не пришел из поселка. Так сказал откатчик, мерзнувший на поверхности без дела. Не оказалось на месте и начальника второй шахты. Единственный на участке экскаватор «Воткинец», видный издалека, стоял. А теперь в довершение всего в конторке участка Шатров застал в сборе почти всех лотошников.