Год со Штроблом - [68]
— Так, — сказал Шютц. — А ну-ка, начнем сначала. Ты мне сказал, что собираешься подавать заявление в партию. Правда, ты выразился так: «Лучше уж я в партию подам». Конечно, это у тебя так вырвалось. Но это как раз то, чего я никому не прощаю, тут со мной шутки плохи. Кто говорит «лучше уж…», тому в партии делать нечего!
— Ладно, ладно, — перебил его Эрлих, — я сразу же смекнул, что за это ты мне намылишь холку. Признаю, признаю, оплошал я. Так как же все-таки, дашь ты мне после этого рекомендацию? — Эрлих глядел мимо Шютца, куда-то в сторону.
— Дурачина ты, — ответил Шютц.
А потом они вместе стояли и наблюдали, как Юрий с Зиммлером сваривали соединительные трубы газогенератора, и Шютц подумал, что следовало бы поговорить об Эрлихе со Штроблом. Но с сегодняшнего утра у него каждая минута на счету. Повременить до вечерней планерки? Но это тоже значит упустить дорогое время. «Если я сегодня вечером скажу: Эрлих согласен, позади будет важный этап подготовительной работы. Останется рекомендация партбюро, представление на профкоме, и все пойдет своим чередом. Забавно, но я не убежден, верит ли он в способность Эрлиха. И не подставит ли мне случайно ногу? А ведь я собираюсь поставить этот вопрос на планерке, при всем руководстве…»
— Если ты, — осторожно начал Эрлих, словно пытаясь угадать мысли Шютца, — если ты считаешь, что рекомендацию ты дашь мне только в том случае, если в ней будет приписка: «Эрлих обязался активно работать в профсоюзе!» — в общем, я тебе скажу…
— Хватит, — спокойно перебил его Шютц, — мысли мои понять проще простого. Я вот что считаю: шанс наговорить глупостей появляется у каждого. И ты свой шанс использовал.
Эрлих, не говоря лишних слов, легонько хлопнул его ладонью по плечу и зашагал к своем рабочему месту, сказав:
— Я все понял, Герд.
Неделю спустя Эрлиха избрали председателем профкома ДЕК. Разговор на партбюро оказался недолгим. Эрлих дал согласие, без особого, правда, восторга. Штробл с нажимом говорил о значении идеологического содержания профсоюзной работы, о тех высоких требованиях, которые предъявляются к товарищам, выдвигаемым на столь ответственную общественную работу, на что Эрлих тихо ответил:
— Ну, понятно. Раз я сказал, что берусь, значит, сделаю.
А после голосования Эрлих произнес свою «тронную речь», обращенную в основном к Штроблу, говоря о том, что «в сущности, и рассчитывать не смел на такое доверие». Но человек, дескать, так же подвержен переменам в жизни, как и капризам погоды, и именно тогда, когда на появление солнца вовсе не рассчитываешь, оно начинает припекать… После этого «философского» вступления он по-деловому, безо всяких околичностей объяснил, какими будут основные направления в практике профкома: соцсоревнование, работа с новаторами, программа для интернациональных бригад.
Когда Шютц позднее спросил его, какого черта он наговорил столько ерунды, он сказал в свою защиту:
— Это, так сказать, последнее «прости» моей несерьезности.
А когда Штробл тоже насел на него, ответил:
— Ты никогда не слышал, как тяжело приходится спортсменам, когда они уходят из большого спорта? Сперва огромные нагрузки, теперь — почти никаких. Они вынуждены еще долго, потихоньку-полегоньку «спускать» свою форму, бегать и прыгать на месте, например. С быстрого бега на шаг сразу не перейти. Может, вы меня простите, что я напоследок тоже «попрыгал на месте»?
Эрлих был человеком слова. Что, впрочем, не помешало ему вскоре пожаловаться Шютцу, что чувствует он себя как юноша, который нежданно-негаданно, ни с того ни с сего сделался отцом огромного семейства. А потом засел вместе с Сашей, отвечавшим за профсоюзную работу у советских специалистов, и они вместе «прочесали», как он выразился, пункты программы соцсоревнования интернациональных бригад. Причем не забыл сказать:
— Вы, пожалуйста, не думайте, будто все, что у нас вышло удачно, исходит от Саши. Предложение начать соревнование за звание бригад германо-советской дружбы сделал, к примеру, я. Почему не слышу аплодисментов?
Почти на каждом заседании партбюро стройки Берг предоставлял слово Шютцу. Тема сообщения оставалась неизменной: «Политико-идеологическая обстановка в цеховой партийной организации». Всякий раз вставал вопрос о том, как внедряется новая технология, как себя показывают отдельные товарищи и коллективы, что их тревожит, беспокоит, чего они добиваются, какие берут на себя обязательства. Присутствовал Шютц и при обсуждении остальных вопросов повестки дня.
— Ох, и навалился же он на меня, — сказал Шютц Штроблу. — Обстреливает меня со всех сторон, как из пушки, проблемами, которыми я по сей день ни разу не занимался: общий план подготовки к вводу в строй первого блока; план расселения рабочих и служащих, которые будут заняты на стройке в дальнейшем; меры по защите от радиации; программы повышения квалификации и целый букет проблем, связанных с улучшением условий труда и быта. И в каждом отдельном случае на столе появляются документы, страниц на пять — десять, не меньше, и все их товарищ Шютц обязан прочесть, потому что кто-то из членов партбюро при случае обязательно скажет:
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Автор романа «Инженер Северцев» — писатель, директор научно-исследовательского института, лауреат премии Совета Министров СССР, а также ВЦСПС и СП СССР, — посвятил это произведение тем, кого он знает на протяжении всей своей жизни, — геологам и горнякам Сибири. Актуальные проблемы научно-технического прогресса, задачи управления необычным производством — добычей цветных и редких металлов — определяют основное содержание романа.«Инженер Северцев» — вторая книга трилогии «Рудознатцы».
Роман Владимира Степаненко — о разведчиках новых месторождений нефти, природного газа и конденсата на севере Тюменской области, о «фантазерах», которые благодаря своей настойчивости и вере в успех выходят победителями в трудной борьбе за природные богатства нашей Родины. В центре — судьбы бригады мастера Кожевникова и экипажа вертолета Белова. Исследуя характеры первопроходцев, автор поднимает также важнейшие проблемы использования подземных недр.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
О Великой Отечественной войне уже написано немало книг. И тем не менее роман Григория Коновалова «Истоки» нельзя читать без интереса. В нем писатель отвечает на вопросы, продолжающие и поныне волновать читателей, историков, социологов и военных деятелей во многих странах мира, как и почему мы победили.Главные герой романа — рабочая семья Крупновых, славящаяся своими револю-ционными и трудовыми традициями. Писатель показывает Крупновых в довоенном Сталинграде, на западной границе в трагическое утро нападения фашистов на нашу Родину, в битве под Москвой, в знаменитом сражении на Волге, в зале Тегеранской конференции.