Год огненного жениха - [12]

— А ребята как?

— Саша с Андреем? Они оба просто лапсики. Если что, тебе больше Андрей понравился.

— Но ты не помнишь, они нам свои телефоны оставили?

Этого Верочка не помнила. Она, надо сказать, вообще как-то больше помнила про Любу — танцы, падение в сугроб с санок, а вот про себя помалкивала, что заставляло Любу подозревать, что Вера вчера еще и не такое отчебучивала. Во всяком случае, во время посещения места с бассейном кто-то очень похожий на Верочку в воде голяком точно купался.

— А как твои родители отнеслись?

— А как они могли отнестись? Мама расплакалась, когда меня увидела. А папа усадил Сашу пить водку и знакомиться.

Это была особенная черта Игоря Анатольевича. Он всех потенциальных зятьев, которые появлялись в его доме, первым делом усаживал за стол, утверждая, что как только появится тот, который сможет его перепить, то он тому тут же, ну или когда сможет нормально изъясняться, отдаст свою дочь замуж. Невозможно было от этого испытания отказаться или как-то уклониться. Игорь Анатольевич отказов просто не принимал.

— Хочешь с моей дочерью водиться — садись.

И когда жених садился, протягивал ему полную до краев рюмку и говорил:

— А теперь пей!

И несчастные женихи пили. И постепенно все валились под стол, потому что пока что перещеголять Игоря Анатольевича с его многолетней практикой не удавалось никому. Следовательно, и Верочка продолжала ходить в невестах.

Папа ее утешал:

— Не печалься, девонька, значит, не родился еще тот богатырь, которому я тебя, свое солнышко, отдам.

— Да? И когда он родится? Когда я уже старухой стану?

И вот этой ночью чудо все-таки произошло. Нашелся умелец, который каким-то чудом пересидел за столом Игоря Анатольевича.

— Мама говорит, что им с Сашей пришлось отнести папу на диван. Он ничего не соображал, кажется, даже не осознавал свой проигрыш. На всякий случай мама щелкнула их обоих на камеру, чтобы папа потом не говорил, что мы это все придумали. Я этот снимок видела, мама уже сбегала в фотомастерскую и все распечатала.

— И что там?

— Папа вовсю храпит на диване, видно, что он в полной отключке, а рядом стоит Саша. Лица не видно, он почему-то голову отвернул. Но стоит ровно. И даже не сказать, что он пил. Выглядит совсем трезвым.

— Значит, теперь ты можешь выйти замуж за Сашу?

— Да, осталось только его уговорить.

— А что было потом? Саша остался?

— Нет! Что ты! После состязания с папой Саша вызвал себе такси, пожелал маме доброго дня, уже светало, и уехал.

— А номер телефона оставил?

— Нет. Но мама сказала, что он обещал вернуться.

Бабушка тоже говорила Любе, что ее кавалер обещал вернуться. Но кто верит таким вот обещаниям? Был бы еще номер телефона, можно было бы позвонить, напомнить. А так… Где теперь искать вчерашних друзей? И на душе у Любочки стало тоскливо.

— А… А ты не помнишь, ребята… они где-то учатся? Или работают?

Верочке казалось, что учатся. Но где, она, хоть тресни, не могла вспомнить. А вот Любе, наоборот, казалось, что ребята уже отучились и теперь оба работают. Но где работают и кем, этого она тоже не припоминала.

В общем, как ни хорош был вчерашний вечер, помнили из него обе наши красавицы до обидного мало. И хуже всего было то, что утро субботнего дня никак не служило продолжением вчерашнего праздника. Было оно серым, хмурым и печальным. Но как ни обидно было девушкам, что они обе позорно вчера напились и, похоже, упустили своих щедрых, веселых и благородных кавалеров, самое худшее ждало их впереди.

Глава 3

Началось все со звонка Эммы Леонидовны. Был вечер субботы, когда обе подруги встретились дома у Любы и после установки новогодней елочки тихо-мирно попивали клюквенный морс из бабушкиных запасов. Девушки не переставали думать о своих вчерашних кавалерах. И потому каждая положила свой смартфончик в пределах видимости и слышимости, чтобы, не приведи бог, не пропустить заветный звонок. Но ни Саша, ни Андрей не звонили. Зато Любе позвонила их главный бухгалтер, что само по себе было делом очень странным и необычным. До сих пор девушки даже и не подозревали о том, что Эмма Леонидовна может знать номера их телефонов. А она вот знала. И позвонила.

— Любочка, — слабым голосом произнесла бухгалтер. — Милая, вы сейчас сильно заняты?

— Нет, совсем не занята.

— Тогда вы могли бы приехать ко мне прямо сейчас?

— Что-то случилось?

— Случилось, — призналась бухгалтер, но не сказала, что именно случилось.

Вместо этого она поинтересовалась, далеко ли Верочка. А когда узнала, что совсем рядом, очень обрадовалась и сказала необычайно тепло и душевно:

— Приезжайте, девочки, обе.

— А куда?

— А ко мне домой и приезжайте.

Продиктовала адрес и отключилась.

Закончив разговор, подруги переглянулись. Они чувствовали, что за этим приглашением кроется какая-то загадка.

— Ну что? Поедем?

— Придется. Это же Эмма Леонидовна. Ее обижать никак нельзя.

К тому же никаких других дел у подруг не намечалось. А просто сидеть и ждать, вернутся ли к ним, как и обещали, Саша с Андреем, было тягостно. Лучше уж поехать к Эмме Леонидовне, послушать, что ей от них нужно. Да и любопытно было подругам взглянуть на жилище бухгалтерши. Если она такая экономистка, может быть, у нее мебель из картона, занавески с барахолки, а коврики сплетены вручную из оберточных шпагатов? Вот бы посмотреть, как это выглядит! А то был в жизни Эммы Леонидовны такой период, когда она просила всех своих знакомых и сотрудников не выбрасывать, а собирать для нее все попадающиеся им на тортиках и пирожных симпатичные тесемочки, шпагатики и веревочки. Люба с Верой тоже принесли ей несколько разномастных шнурочков. Как знать, может быть, и они красуются в каком-нибудь узоре на коврике?