Год Обезьяны - [25]

Игорь присмотрелся внимательней и почувствовал, как зашевелились волосы на руках и на шее. Нога автоматически вдавила в пол тормозную педаль.

– Осторожней с тормозами, – проворчал тракторист, потирая ушиб на лбу.

– Извини. В прошлый раз ты выглядел немного иначе…

– Я как угодно могу выглядеть. Если тебе больше нравятся говорящие белые орангутанги, ты скажи…

– Если бы я увидел на дороге голосующего орангутанга, то проехал бы мимо.

– Ну, значит тебе не повезло. Встретить на дороге орангутанга – это к удаче. Это не я придумал. Это воины племени мучоа так считают. Ну, чего стоишь, ты же спешил куда-то.

– Спешить мне, собственно, некуда, – огрызнулся Игорь, но все же тронулся с места на второй передаче. – И что тебе в этот раз от меня понадобилось, Хануман?

– Да я, собственно, все по старому вопросу, – усмехнулся тот. – А зачем ты опять в Тармаклу собрался? Неужели забыл что-то?

– Мне показалось, мы уже все решили в прошлый раз. Или нет? Давненько ты не объявлялся, Хануман…

– Неужели давно? Очень трудно мне с вашим временем. Ты уж прости. По человеческим понятиям я практически бессмертен. Буду жить, пока не умрет ныне здравствующий Брахма, а у него впереди еще 50 божественных лет. Один его божественный день, если помнишь, – это тысяча махаюг. А его год, по-вашему, – полтора триллиона лет. Для меня и миллиардной доли мгновения не прошло, как мы с тобой последний раз беседовали.

– А не пошел бы ты, вечный, туда, откуда пришел? – спокойно сказал Игорь.

– Не упирайся, кшатрий. Мы тебя ждем. Ты же был лучшим из лучших, Вишакхадатта. Твое копье было быстрым, как молния. Все помнят, как оно разило сотни врагов. Я ведь тоже не для себя только стараюсь. Ракшасы будут мстить сначала людям, а на мой народ их гнев обрушится в последнюю очередь. Как на бывших союзников. Неужели ты не хочешь показать свою доблесть и опять стать вечным? Ты хорошо подумал, кшатрий? Времени осталось мало. Лет тридцать. Или сорок. Точнее сказать не могу. Человеческое время так быстротечно, что с трудом поддается счету… Но я знаю точно, они придут в любом случае. Их будет много. Такого количества ты даже представить себе не можешь. А когда уйдут, после них останется только пепел…

Игорь остановил машину, дотянулся до ручки и распахнул дверь с пассажирской стороны.

– Ты просил в контору подвезти? Это она и есть. Выходи, Хануман. Счастливо оставаться.

Большой человек в рваных промасленных брюках вышел на дорогу и долго смотрел вслед удаляющейся машине. Когда «шестерка» скрылась за поворотом, он поднял голову к небу. Видимо ему не понравилось то, что он увидел. Большой человек нахмурился, опустил голову и пошел, сгорбившись, по обочине. Полы его расстегнутой грязной рубашки раздувал внезапно налетевший ветер…

У Игоря не было причин не верить Хануману. Зыбкое предчувствие опасности с каждым годом обретало все более реальные формы. Прошлой осенью он заглянул по старой памяти в Октябрьскую прокуратуру – к Семенову. Тот вырос за это время до заместителя прокурора округа, обзавелся отдельным кабинетом и круглым брюшком. Но Игорю Семенов обрадовался искренне. Достал из сейфа початую бутылку арманьяка и покрошил на блюдце привядший лимон.

– Ничего не понимаю, – пожаловался он после второй рюмки. – Скоро наш округ по тяжким преступлениям какую-нибудь Калькутту обгонит.

– Что такое, бытовуха растет? – уточнил Игорь.

Семенов мрачно кивнул.

– Не поверишь, как эпидемия какая-то. Эти маргиналы валят друг друга без разбору. Любыми, так сказать, подручными средствами. Друзей, родителей, братьев, сестер, просто случайных знакомых – никого не жалеют. Режут, распиливают, раскатывают. Кого в петлю засунут, кого в окошко выбросят. Мы уже половину убийств фиксируем как самоубийство.

– А в других округах?

– Никто ведь не расскажет. – Семенов усмехнулся. – Все тихарятся. Каждый выкручивается, как может, чтобы премию не срезали. Ты пей, пей…

На столике в углу кабинета без звука работал телевизор. По каналу «МузТВ» крутили мрачное видео группы «Gorillaz». Игорю тогда стало как-то не по себе, он быстро опрокинул в себя арманьяк, сказал, что опаздывает на встречу с важным человеком, и сбежал. Да и что он мог сказать Семенову? Что будущее, которое Семенов увидел одним из первых, уже не за горами. Семенову от этого легче точно не стало бы…

Игорь задумался и от этого слишком резко вывернул руль на повороте. «Шестерка» обиженно крякнула. Фигурка обезьянки заметалась перед лобовым стеклом. Последние четыре года Игорь жил как-то суматошно. Работу поменял как минимум восемь раз. И и раз не пожалел. Трудно было только один раз, когда расставался с газетой. Но он себя пересилил. Однажды утром, когда зашел в кабинет главного редактора, ему вдруг показалось, что в полированной столешнице редакторского стола отражается седой шимпанзе. В тот же день он и написал заявление об уходе…

Кладбище открылось, когда Игорь преодолел пригорок. Именно здесь, на лесной опушке, обрели покой множество поколений жителей Тармаклы. Здесь похоронили и Митяя, чью бесхозную могилу Игорь нашел почти сразу. Она выглядела такой же запущенной, как и его бывший дом. Игорь вздохнул, достал из багажника короткую лопату и почти час срубал сорняки. Потом подсыпал земли и поправил холмик. Весной, когда растаял снег, могила Митяя сильно просела. И только когда она стала выглядеть не хуже других, Игорь разогнул спину и позволил себе перекус. В багажнике на этот случай была сумка-термос с теплыми бутербродами.