Год Обезьяны - [22]

– Что это? – спросил Игорь, внимательно рассматривая почти готовую деревянную фигурку.

– Известно что, – ответил Митяй. – Обезьяна. А хошь, тебе продам? Летом в райцентре они у меня по сотне разлетаются. Сейчас сезонная скидка – за полтинник отдаю.

– Куплю, – сразу согласился Игорь. – Если расскажешь про городского парня, который зимой на болоте озеро искал.

– Сначала деньги покажи, – улыбнулся Митяй. Зубы у него были коричневыми и редкими, как старая костяная гребенка.

Игорь продемонстрировал купюру.

– А он тебе кто?

– Друг.

– Давно я твоего друга не видал, – вздохнул Митяй. – Уже, считай, месяц. Я ему говорю: погоди, переждем распутицу и опять пойдем. А он, видать, обиделся…

– Значит, все-таки ходил Тимофеев на Китлинское болото, – задумчиво сказал Игорь.

– Ходил, да, – подтвердил Митяй. – В феврале. Мы тогда самую малость до озера не дотянули. Холодно было. Замерзли. Вот и вернулись взад – киселя хлебать. Где он сейчас – не знаю. Бешеный он, друг твой. Совсем бешеный. Куда угодно упороть мог…

– А переночевать на одну ночь пустишь?

– Да оставайся хоть на месяц. Только вот угостить тебя нечем…

Игорь понял намек и сразу полез во внутренний карман за портмоне.

– Сколько?

– Если пол-литра, то двадцать пять, – сразу оживился Митяй. – У бабы Вари цены божеские…

Игорь протянул две сотни.

– Возьми две поллитровки, а остальные оставь себе – за обезьяну.

– Я мухой вернусь, – заверил Митяй и растворился в дымке весенних сумерек…

Игорь прожил у него четыре дня. Полусгнившие тряпки, разбросанные кучами по углам, он в первый же вечер собрал и сжег в огороде. Сразу стало легче дышать. Потом собрался с силами, смел кругом паутину, отскреб с мылом полы. Комфорта в полуразвалившемся домике с дырявой крышей от этого не прибавилось, но жить Игорю стало чуть легче. Днем он слонялся по Тармакле и пытался выведать у местных жителей хоть какую-то информацию о Тимофееве. А вечерами выпивал большую кружку крепкого чая и падал на железную кровать с продавленной панцирной сеткой. Ему было о чем подумать. О себе, о жизни, о Тимофееве. Впрочем, Митяй не обманул. Во всей Тармакле он действительно видел Тимофеева последним. И хотя за месяц тот мог уехать куда угодно, что-то подсказывало Игорю: зацепку нужно искать здесь. И чутье его не подвело.

Как-то в разговоре Митяй упомянул о местной легенде. Есть, мол, такая деревня – Черемшанка. Стоит на самом краю Китлинского болота. Жители бросили ее лет пятьдесят назад. Почему – никто точно не знает. Бросили и все. Бабы, которые любят языки почесать, рассказывают о каких-то болотных духах, о Хозяине Болот. Тармаклинские туда не заходят, побаиваются. Но Митяй в эти бабские сказки не верит.

– А далеко эта Черемшанка? – Игорь напрягся. Как гончая, напавшая, наконец, на свежий след.

– Да, почитай, рядом, – рассеянно ответил Митяй. – Если на лодке, то километров десять вверх по Тунгуске. Но сейчас на речке лед стоит. Нужно добираться до Ляпуновки, а от нее еще километров пятнадцать лесом. Дорога там давно заросла, но пройти можно, если захотеть. Мы в этой Черемшанке с другом твоим, Серегой, отогревались, когда зимой на болото ходили.

Игорь развернул свою карту, в пляшущем пламени свечки поводил пальцем по большому зеленому полю. Вот она – Черемшанка. Отмечена, как «нежил». Игорь вытащил из кармана ручку и быстро соединил прямыми отрезками четыре известных озера. Получилась кривая, напоминающая букву «г». Потом провел еще одну линию. Получился треугольник. И последняя линия пересекла Черемшанку.

– Так, говоришь, туда сейчас можно добраться? – уточнил он.

– Вполне, – подтвердил Митяй. – Если все время на север, а потом десять километров на северо-запад.

– А проводишь?

Митяй хитро улыбнулся и показал две растопыренных пятерни. Это означало: провожу, если купишь десять обезьянок. Игорь покачал головой, показал в ответ четыре пальца, в вслух сказал:

– Ничего, я и сам не заблужусь. А ты за моей машиной пока присмотришь…

– У-у, грабитель, – вздохнул Митяй. – Хорошо, бери четыре, а на сдачу свой перочинный ножичек отдашь.

Игорь крякнул. Нож был хоть и старый, но острый и надежный – настоящий швейцарский «Венгер».

– Хорошо, отдам, – согласился он. – Если Тимофеева найдем…

13.

Срубы большинства домов в Черемшанке действительно сохранились неплохо. Лишь только кое-где земля под ними просела. Ведь ставили эти дома без всяких фундаментов. Цемент в те годы уходил на великие стройки социализма, и о деревнях в далекой Сибири в несколько десятков домов никто даже не задумывался…

– Пустовато как-то в этой деревеньке, – усмехнулся Игорь. В дороге он почти не устал. Только в глине сильно измазался. Запнулся об корягу и упал неудачно – прямо в грязь. Митяй успокоил. Если грязи дать хорошенько высохнуть, то и оттирать ее не придется – сама отвалится…

– Пусто. Зато тихо, – резонно возразил Митяй. – Мне нравится. Иногда думаю: вот бы сюда перебраться. Да ты сам погляди. Вот готовая изба стоит. Почти целая. Не то, что моя развалюха в Тармакле.

– А не боишься?

Митяй покосился на Игоря, запахнул полы рваной телогрейки и заново перепоясался потертым солдатским ремнем.