Год маркетолога - [45]

– Нет, не значит.

– Сколько времени тебе нужно на размышление?

– Я думаю, день. А то голова может лопнуть.

– Хорошо, – сказал он, вставая и протягивая мне руку, – жду тебя завтра. Может быть, придумаешь что-нибудь более интересное.

За окном было нежаркое лето, люди собирались в отпуск и охотно обсуждали преимущества и недостатки тех или иных маршрутов, где лучше заниматься дайвингом, а где серфингом, набирало силу ипотечное движение, и всеобщая эйфория, подсознательно связывающая воедино цены на нефть, футбольные и хоккейные победы и победные заявления на экономических форумах, отодвигала на периферию случайные тревожные сигналы: это у них, это их проблемы, и даже добавляла разговору снисходительно злорадное: ну что, теперь ваш черед попариться. Несоответствие собственного состояния всей этой неосознанной эйфории могло иметь совершенно противоположные объяснения, одним из которых было то, что у меня лично перестали складываться отношения с окружающим миром.

Глава одиннадцатая

Когда работаешь в такой большой компании, как наша, на приличной должности, то, кроме всего прочего, основательно экономишь на отдыхе и получаешь возможность побывать в таких местах, куда сам, может быть, и не добрался бы. Мы с Ириной отдыхали так дважды в год.

В январе отдых был полноценным и далеким: по итогам года Россия всегда выигрывала достаточное количество мест в Presidents Club[40], чтобы Андрей мог включить меня в список. Мы летели туда и обратно бизнес-классом за счет компании и жили там еще дня три или четыре. Там – это где-нибудь поближе к США, чтобы наш президент мог присоединиться к лучшим своим сотрудникам и провести с ними денек. В основном это были острова Карибского бассейна. Эта трехдневная ярмарка тщеславия где-нибудь на острове Невис заслуживает, конечно, отдельного рассказа. Но прагматичная моя жена придумала, что всей этой историей можно воспользоваться и задержаться на месте корпоративной тусовки еще, например, на неделю, достигая колоссальной экономии на билетах, цена которых, если лететь бизнес-классом, – а по-другому туда лететь вредно для здоровья, – была в районе десяти тысяч долларов на человека. То есть мы с Ириной экономили как минимум двадцать тысяч плюс три для проживания – на свои деньги мы туда никогда бы не полетели. Кроме того, для мотивации менеджеров хоть на какой-то результат в первом квартале (поскольку в конце года, чтобы выполнить годовой план, распродали столько и на таких условиях, что весь первый квартал наши товары совсем не пользовались спросом) была еще тема с поощрением победителей по результатам первого квартала, которыми, по определению, всегда оказывались мы. Тут все больше были европейские маршруты – Рим, Флоренция, Париж, Монако, Вена. В общем, тоже неплохо, если не считать, что большую часть времени и уж точно вечера приходилось проводить с людьми, с которыми в нормальных условиях встречаться бы не стал. Зато можно было сделать хороший шопинг на летний сезон, не тратя денег на билеты и гостиницу. Там мы тоже задерживались дня на два-три, брали машину, ехали на север Франции или в Бельгию или в Швейцарию. Таким образом, получалось, что единственный раз в году за свои деньги мы отдыхали в сентябре, обычно в Европе – Испании или Португалии, – и это уже был отдых только для двоих. И все последние четыре года не было, наверное, лучшего времени, чем эти десять дней, проведенные вместе вдали от работы, бесконечных пробок, телефонных звонков, не всегда нужных встреч. На второй-третий день Ирина отпускала в себе какие-то биологические винтики, удерживающие механизмы ее защиты от окружающего мира в состоянии постоянной боевой готовности, снимала эту защиту и ставила вместе с чемоданами в гардеробную комнату гостиничного номера, чтобы тело и душа подышали немножко чистым воздухом, прокаленным солнцем и пропитанным запахами моря. Даже вечером она не пользовалась косметикой, ленилась одеваться и ходила ужинать в сарафане на голое тело и сандалиях.

В первую нашу совместную поездку я напрягался, не в силах отделаться от мысли, что Ирина сравнивает меня и эту нашу милую, но совсем не роскошную жизнь с кем-то другим и своей другой жизнью. Поэтому и места выбирала, где вряд ли можно было встретить старых знакомых, правда, в местах этих гостиницы находила самые лучшие. И как-то за ужином на крыше старинной башни, ставшей достопримечательностью маленького португальского городка благодаря необычайно популярному рыбному ресторану, за сардинами на гриле с белым вином я не в первый раз уже задал ей этот вопрос, чтобы не в первый раз уже услышать тот же ответ: «Костя, мне так хорошо, мне никогда не было так хорошо, перестань мучить себя и меня, ничего меня не тянет в прежнюю жизнь. Мы с тобой такие молодые, красивые, да, не смейся, мы оба очень красивые, и у нас все есть, и мы ни от кого не зависим, и только сейчас я начинаю понимать, что такое настоящая любовь – это когда только ты и я, и никого и ничего больше не надо. И мы сейчас попьем кофе, сядем в машину и поедем медленно, потому что правой рукой ты будешь гладить и ласкать меня, и я тоже буду себя ласкать, только не давай мне кончить, я не хочу в машине... мы доедем до гостиницы и пойдем в парк или на океан, а потом вернемся в номер и будем заниматься любовью, пока хватит сил, и проснемся, обнявшись, и что может быть лучше этого?» Это было сказано так спокойно и уверенно, будто она говорила сама с собой и себя же убеждала. Но все так и случилось. Это была удивительная ночь, мы засыпали и снова просыпались от возбуждения, не в силах оторваться друг от друга... Может быть, в эту ночь она действительно попрощалась со своей прежней жизнью. Мы поженились сразу же, как только вернулись в Москву, мы оба этого хотели, и Ирина как-то все очень быстро устроила.