Год лошади - [35]

— Единое мировое правительство, господа, которое я здесь представляю, признается в бессилии гарантировать… э-э… гм… так сказать, честным и законопослушным налогоплательщикам их личную безопасность. Неприкосновенность жилища — нынче только сугубо юридический термин. Повседневная практика показывает, увы, обратное… Дамы и господа, представители газет и телекомпаний! Я уполномочен сообщить следующее: объявляется международный конкурс на лучшее планировочное и экономическое решение для создания максимально защищенных от внешних посягательств поселений. Его цель: защитить и по мере возможности сохранить хотя бы элиту, — генный фонд человечества. Разумеется, — с невольным вздохом признался докладчик, — гарантировать полную безопасность никому и никогда нельзя, но постараться приблизиться к идеалу — можно.

— Как в зоопарках… Гарантированное и охраняемое размножение?! — хохотнул было один из представителей независимой прессы, но его никто не поддержал, и при жутковатом молчании зала было слышно, как докладчик шелестел бумагами, укладывая их в свой портфель.

— Да, наша личная безопасность и безопасность наших семей стоит дорого. Очень дорого. Но в каждой стране есть люди, зарабатывающие большие деньги и готовые платить. Дело за архитекторами, планировщиками, градостроителями. Иного предложить вам не могу. Вернее — мы не можем, — докладчик развел руками. Этот жест был интернационально понятен и не нуждался в переводе.

— Удачи и безопасности вам, господа!

II

Проект защищенного поселения для суперэлиты, единогласным решением международного жюри получивший первую премию, оказался остроумным, сравнительно недорогим и простым, как все гениальное. Впрочем, последнее было сказано задолго до нас… Решение в принципе сводилось к следующему: элитарный поселок со всех сторон, по периметру окружали три ряда колючей проволоки на высоких бетонных столбах, по которой круглосуточно был пущен ток высокого напряжения. Малейшее прикосновение к ней превращало белковое существо почти мгновенно в обугленную тушку. Единственные ворота из пуленепробиваемого сплава охранялись специально запрограммированными роботами-сторожами, которым были не страшны даже тяжелые танки… Бронированные створки ворот открывались только после того, как электронно-магнитная карточка с отпечатками пальцев жителя супер-поселка, опущенная в щель-приемник ворот, сличалась и придирчиво проверялась компьютерной службой. Мало того: по четырем углам ограды, грозно нависая над колючей проволокой, подымались сторожевые вышки, где в бронированных колпаках дежурили охранники, вооруженные самыми современными лазерными излучателями. Мощные прожектора своим бессонным беспощадным светом делали на простреливаемом пространстве хорошо заметным даже отдельный бугорок не крупнее прыща на носу. Самая расторопная голодная мышь не могла бы прошмыгнуть незамеченной через освещенную полосу перед колючкой. Проникновение, так сказать, нежелательных элементов в зону суперпоселка практически исключалось… Зона… Это ключевое слово еще совсем недавно было девизом проекта!

III

Счастливый победитель конкурса — еще бы, теперь его поселения будут строиться во всем цивилизованном мире! — признался пронырливо и обаятельно настырной корреспондентке самого читаемого женского еженедельника:

— Понимаю ваш интерес, — ведь женщины в первую очередь озабочены безопасностью своих семей!

— Как у вас родилась идея Вашего замечательного поселка?

— От так называемых «концентрационных лагерей»… — улыбнулся победитель.

— Видимо, от понятия «концентрировать», собирать… — предположила корреспондентка, с дальним прицелом демонстрируя свою догадливость.

— Я долго вынашивал идею современных защищенных резерваций для богатых людей, которые дорого бы платили за гарантированную безопасность. Окончательное решение пришло, когда я натолкнулся на описания любопытнейших сооружений середины двадцатого века, которые строились в тогдашней Германии и бывшем Советском Союзе…

— И зачем это было нужно?!

— Чтобы удерживать в подчинении и законопослушании большие массы людей… Иными словами, — чтобы преступники из зоны, оттуда, не проникали сюда. Теперь же, когда преступность стала нормальным состоянием одичавшего общества, мне показалось весьма и весьма логичным поступить наоборот…

— Чтобы преступники отсюда не проникали туда, за колючую проволоку? — ахнула восхищенная корреспондентка.

— И как видите, я оказался прав… Может быть, я заинтересовался этим еще и потому, что я европеец. На нашей земле мы навидались всякого. Не говоря уже о семейных преданиях…

— Расскажите! — тут же щебетнула корреспондентка, взмахивая, словно бабочка крыльями, длинными пластиковыми ресницами. — Наши подписчицы, как всякие нормальные женщины, весьма любопытны и очень, очень падки на семейные легенды…

— Ну, из истории моего пра-пра-прадеда сенсации не получится. Как-нибудь в другой раз… вежливо, но твердо оборвал интервью победитель конкурса. — Непременно — в другой раз! От всей души желаю вам удачи и безопасности…

ДОРОГИЕ НАШИ ПАМЯТНИКИ…

I

В одно прекрасное петербургское утро… Впрочем, — стоп, стоп! Так вот и тянет на добрые литературные традиции, — но будем честными хотя бы перед самими собой: в гнилое, туманное петербургское утро гражданин Е. (или, ежели угодно — господин) торопился на работу в свое учреждение, какое — не суть важно. Вообще-то говоря, звали его любимым пушкинским именем Евгений, и у него были, как и у всякого российского подданного, имя и фамилия, прекрасно известные в отделе кадров. Но история, которую я собираюсь вам поведать, настолько невероятна, что в целях вполне понятной и в данном случае извинительной конспирации мы будем продолжать именовать его именно этак зашифрованно: гражданин Е. Тем более, что следствие по зловещему случаю еще не сделало окончательных выводов… Итак, наш гражданин Е. шел быстрым шагом, довольно бодрым для такого малоприятного утра, по улице Красной, в девичестве — Галерной. Вынырнув из-под канареечного цвета арки здания Сената и Синода, он окинул привычным взглядом площадь Декабристов, будучи почти напротив кумира на бронзовом коне, известного всему читающему миру под псевдонимом Медного всадника. И вот тут-то гражданин Е. сбился с привычно ровного ритма ходьбы, споткнулся и сделал несколько коротких неверных шажков: ему показалось, что гранитная глыбища, в профиль напоминающая застывшую гигантскую волну, приобрела какие-то непривычные, странные очертания. Гражданин Е. вгляделся пристальнее и подумал было, что конь и всадник на нем скрываются в низко опустившемся тумане. Он даже повел глазами направо-налево в поисках привычных, так неожиданно утраченных персонажей… Но нет, — глаза его не обманывали: серый гранитный пьедестал, прославленный Гром-камень, был гладок и девственно пуст!