Год, когда я всему говорила ДА - [66]

Джо долго-долго сидит и молчит. Потом повторяет:

– В одной песне. В одном танце. В одной сцене.

Я киваю. Джо кивает в ответ.

Мы долго-долго сидим и молчим.

И произносим это почти одновременно:

– Первый сезон.

И битва за музыку заканчивается. Победителей нет. Победили все. Нам нужно найти песню из первого сезона. И это должна быть песня, которая передает чувства радости и новизны двух интернов, только-только начинающих познавать хирургию и друг друга.

Результат идеален.

Гимническая песня Тигана и Сары «Where Does the Good Go». Песня, которую мы использовали в начале первого сезона, еще тогда, когда все мы думали, что ограничимся несколькими эпизодами, получим немного удовольствия и разойдемся. Теперь мы все переплелись. Я держала на руках малышей Джо. Моя дочь Харпер училась ходить в коридорах этих монтажных. Эта песня вызывает томление, и ностальгию, и радость, и любовь, и она не слишком медленная и не слишком быстрая. Она парит.

Мы с Джо находим идеальный момент, чтобы перевести их пляску в замедленное воспроизведение. Мы хотим выпрыгнуть из реального времени – и потом переключиться на потолочную камеру, как раз когда Тиган и Сара добираются до припева. Мы играем с ним. Никак не получается идеально правильно, никак не получается совершенно. И все же это безупречно. Как раз этого мы и хотим добиться.

А потом, поскольку мы не можем позволить этому мигу пройти слишком быстро, поскольку мы не хотим расставаться с этими друзьями раньше, чем придется это сделать, мы с Джо делаем то, что редко происходит в монтажных.

Мы даем полную минуту непрерывного экранного времени на наблюдение за тем, как Кристина и Мередит выражают себя наилучшим образом, каким могут выразить себя без скальпеля в руках эти две блестящие женщины: мы смотрим, как они выплясывают.

Слезы наворачиваются на глаза, когда я впервые это вижу. Эти мрачные и травмированные сестры прошли тот же путь, что и я. И тоже перестали быть мрачными и травмированными.

Этот танец радостен. Этот танец триумфален.

Этот танец – прославление того, чем может стать человек.

Он стал всем, чем я хотела его видеть.

Они летают.

Да-да-да.

Мои чувства полны теплоты к Пэм и Кену. К их вымышленным версиям. Я на них не обижаюсь. Я им благодарна. Они были прекрасными друзьями, когда я нуждалась в них. И вне зависимости от того, были ли на самом деле истинными эти дружеские отношения, для меня они были истинными. Такими же истинными, какой была для меня Кристина. Такими же истинными, какими были истории, которые я записывала в блокноты в средней школе. Такими же истинными, какой была для меня кладовка. Они в то время обеспечивали меня кое-чем необходимым. Я ощущала поддержку их дружбы. Их верности. Мысли о том, что у меня были эти восхитительные друзья, эти члены моего племени, эти гладиаторы, прикрывавшие мне спину. Вместе со мной до смерти. Как и Кристина, они делали меня храбрее, быстрее, сильнее.

Я плету небылицы, чтобы жить.

Некоторое время Пэм и Кен являлись тем, что было необходимо мне, чтобы жить. Кристина тоже. Но больше они мне не нужны.

Положительной стороной выбраковки людей из моей жизни стало то, что мой фокус сделался очень четким. Мое зрение стало острым, как бритва. Теперь я работаю, чтобы видеть людей не такими, какими я бы их переписала, но такими, какими они написали себя сами. Я вижу их такими, каковы они есть. И вижу, какова я с ними. Потому что дело не просто в том, чтобы окружить себя людьми, которые хорошо со мной обращаются. Нужно еще и окружить себя людьми, чьи самооценка, самоуважение и ценности вдохновляют меня совершенствовать собственное поведение. Людьми, которые требуют, чтобы я оставалась правдивой, доброй и не полностью сумасшедшей. Не лопала все, что попадется на глаза. Не пряталась. Не говорила «нет». Мне нужны такие «вместе до смерти», которые заставляют меня хотеть быть лучшим человеком.

Мне больше нет нужды их придумывать. Я окружена ими.

Мои друзья – не какая-нибудь там подделка.

Племя, которое есть у меня сейчас, настоящее, живое, из плоти и крови, «вместе до смерти» племя, которое было со мной всю дорогу, – оно настоящее. Мой мир был просеян до самых мельчайших индивидуумов. Мои сестры. Мой Скотт, мой Гордон, моя Зола. Мой Кристофер. Небольшая горстка других. Они меня подбадривают. Они держат меня за руку. Они выпихивают меня вперед, когда меня так и подмывает спрятаться. Они всю дорогу советовали мне говорить «да».

Они не делают меня храбрее, быстрее, сильнее. Они говорят мне, что я уже стала храбрее, быстрее, сильнее.

Они не преследуют моих демонов и не рубят им головы вместо меня. Они говорят мне, что я сама способна крушить собственных демонов.

Они не сражаются за меня. Они говорят мне, что я могу сражаться за себя сама.

Они – круть-команда.

Все, что я должна делать каждый день, – это верить им.

И не опаздывать на свои аплодисменты.

Это удовлетворяет меня больше, чем целая нация, состоящая из воображаемых Кристин, у меня за спиной.

«Да» – реальным людям. «Да» – истинным друзьям. «Да» – отсутствию потребности уложить хотя бы один отрезок рельса.

Вместе до смерти.

Каждый раз.