Год испытаний - [33]

Мерцающий свет падал на известняковые стены. Добравшись до того места, где выработка заканчивалась, мы с Элинор достали инструменты и принялись за дело. Вообще-то я привыкла к тяжелому труду, но эта работа — выдалбливание прочно спрессованных каменных глыб — была тяжелее всего, что мне когда-либо приходилось делать. Через полчаса руки мои дрожали от усталости. Элинор, по всей видимости, было еще труднее. Было заметно, что она устала, паузы между ударами становились все более продолжительными. В какой-то момент она промахнулась и ударила молотком по пальцу. Вскрикнув от боли, она замотала палец тряпкой и продолжала работать. Ее перепачканное глиной лицо по-прежнему выражало решимость.

Для меня же главным было преодолеть сковавший меня страх. Я старалась сосредоточиться на работе и не обращать внимания ни на вязкий мрак, ни на влажный до удушья воздух, ни на массу камней и земли, нависавшую над моей головой. Каждый раз, когда кайло ударялось в породу, меня будто пронзало с ног до головы. От холода руки совсем онемели, так что, вместо того чтобы приспособиться, я действовала все более и более неловко. Прошло несколько часов, и я уже чуть ли не рыдала от боли и отчаяния: несмотря на все наши усилия, мы добыли лишь небольшую кучку руды.

Элинор, которой удалось выдолбить из каменной глыбы несколько жалких осколков, первой признала наше поражение. Она присела на корточки и выпустила из рук кайло.

— Такими темпами нам не удастся добыть меру до конца дня, — прошептала она.

— Знаю, — ответила я. — Конечно, глупо было думать, что мы за один день сможем освоить то, на что у сильных мужчин уходят годы.

— Я не смогу взглянуть в глаза ребенку, — сказала Элинор. — Она нам поверила, а мы…

Я промолчала и начала собирать инструменты. Без единого слова мы двинулись назад. Руки у меня так устали, что я с трудом хваталась за перекладины лестницы.

При виде Мерри я совсем расстроилась. Когда мы выбрались на поверхность, она смотрела на нас с такой надеждой! Но потом она увидела эту ничтожную кучку руды, и ее улыбка сразу исчезла, губы задрожали. И тем не менее она не заплакала и даже нашла в себе силы поблагодарить нас. Мне стало стыдно за свою трусость.

— Есть еще один способ, при помощи которого можно извлечь руду, — выпалила я. — Сэм так делал, когда рудная жила уходила внутрь больших валунов. Правда, в конце концов это стоило ему жизни.

И я рассказала Элинор, как при помощи огня и воды можно сделать то, на что потребовался бы труд нескольких шахтеров.

— Анна, сейчас наша жизнь и так висит на волоске, — сказала Элинор. — Сегодня мы живы, а завтра нас скосит чума. Нужно пойти на риск, если ты, конечно, согласна.

Мерри выглядела озабоченной. Дети шахтеров хорошо знают о том, что представляет опасность для их родителей. А при выжиге руды возникает столько опасностей! Дым может привести к удушью. Через трещины в камнях, образующиеся в результате перепада температур, может хлынуть вода и затопить выработку. Или, как это случилось с Сэмом, толща земли над головой шахтера может рухнуть и похоронить человека заживо.

Не теряя времени я наломала побольше веток, но они были сырыми, ведь в последнюю неделю шли дожди. Мерри сбегала домой и принесла щепки и хворост. Когда мы вновь оказались в штольне, она спустила нам кожаный мешок с водой, которую набрала из ручья.

Ощупывая поверхность каменной глыбы, я находила трещины и с помощью зубила и молотка пыталась расширить и углубить их. Потом мы вместе с Элинор законопатили трещины ветками. После этого я обложила глыбу хворостом.

— А теперь поднимайтесь наверх, — сказала я Элинор. — Я дерну за веревку, если у меня что-то получится, и тогда вы снова спуститесь.

— Нет, Анна! Я не оставлю тебя здесь одну.

— Элинор! У нас нет времени для споров, — сказала я резко. — Какой в этом будет толк, если вы задохнетесь со мной за компанию?

Мои слова на нее подействовали.

— Ну что ж, я сделаю так, как ты мне велишь, — согласилась она и стала пробираться к выходу. Я спешила разжечь костер, но руки меня не слушались.

Лучше уж умереть от чумы, думала я, чем погибнуть здесь, в этой кромешной тьме. Но вскоре огонь разгорелся, и темнота отступила. Ветки начали нагреваться. Сочившаяся из них смола зашипела, затем послышался треск. Это повысившееся давление разрывало камень. Ждать было невыносимо тяжело, я задыхалась от дыма, заполнившего все пространство. Я прикрыла рот мокрой тряпкой и присела на корточки. Если камень нагреется недостаточно, все наши усилия окажутся напрасными. Наконец, когда уже казалось, что грудь вот-вот разорвется, я нащупала мешок с водой и выплеснула холодную воду на горячий камень. Повалил пар, послышалось шипение, а за ним оглушающие взрывы, как будто стреляли из десятка мушкетов. Потом начали обрушиваться пластины руды.

Ослепнув от дыма и кашляя так, что казалось, разорвется горло, я отползла подальше. В этот момент осколок камня больно ударил меня по плечу, а затем еще более тяжелый кусок рухнул мне на спину. Я упала лицом в грязь и тщетно пыталась выбраться из-под обломков.

«Остановись! — умоляла я. — Пожалуйста, остановись!» Но треск не прекращался. Он сопровождался камнепадом. Я судорожно пыталась отбросить камни, но их груз становился все тяжелее и тяжелее и наконец совсем придавил меня к земле.