Год длиною в жизнь - [5]

— Сделайте одолжение! Очень важно…

— Я просто не желаю подвергаться ненужным страданиям, прожив несколько лишних месяцев прикованным к капельнице, — перебил его я.

Он коротко кивнул.

— Я понимаю.

Объяснив мне еще несколько деталей, смысл которых в нынешнем ошеломленном состоянии оказался для меня недоступен, он вышел из комнаты. Совершенно очевидно, доктор Оливер больше ничем не мог мне помочь.

Еще через несколько минут, уже полностью одетый, я шагал по обледеневшей дорожке к пугающему будущему, которое только что сократилось на несколько десятилетий. Похоже, лишь бурливший в крови адреналин заставлял меня механически переставлять ноги. Я ничего не чувствовал; мне было очень страшно расставаться с жизнью. Но потом я вдруг представил себе лицо Беллы и остановился. Минут пять, не меньше, меня терзали приступы сухой рвоты.

* * *

Моя светловолосая красавица жена встретила меня у дверей, вся дрожа. Взглянув в ее карие глаза, я сделал жалкую попытку улыбнуться. Она все поняла прежде, чем я успел выдавить хотя бы слово.

— Бедный мой… — выдохнула она и крепко обняла меня.

Когда мы перешагнули порог, я сказал ей:

— Рак толстой кишки в четвертой стадии.

— Так я и думала, — призналась Белла. — Но этого не может быть… — Голос у нее дрогнул и сорвался.

Хотя мы оба подозревали один и тот же диагноз, подготовиться к нему оказалось невозможно. Заключив друг друга в объятия, мы проплакали, наверное, с полчаса, не меньше. И хотя меня уже снедало беспокойство из-за того, что она останется одна, я все-таки попытался утешить Беллу.

— У нас все будет хорошо, — прошептал я.

На мгновение она отстранилась и заглянула мне прямо в душу.

— Мы обратимся к другому врачу, — подтвердила она.

* * *

Пока оконные стекла содрогались под ударами ночной грозы с градом, а Белла беспокойно металась во сне на кровати, я неумело странствовал по Интернету, проводя собственное расследование:

«…согласно предварительным оценкам, в текущем году рак толстой кишки унесет жизни пятидесяти семи тысяч американцев; это вторая по численности жертв разновидность рака, которую тем не менее можно предотвратить. Профилактика и обнаружение заболевания на ранней стадии зачастую означают разницу между жизнью и смертью. Рак толстой кишки вызывают доброкачественные полипы, образующиеся на стенках тонкого и толстого кишечника. С течением времени полипы увеличиваются в размерах и становятся злокачественными. Если их присутствие обнаруживается во время планового обследования, можно сделать биопсию, чтобы установить наличие рака и его стадию. У женщин рак толстой кишки диагностируется обычно на поздних стадиях, поскольку многие уверены в том, что эта болезнь поражает исключительно мужчин. К несчастью, ей подвержены представители обоих полов, вне зависимости от расовой принадлежности. У заболевания отмечены пять стадий, от нулевой до пятой».

Я бросил читать. В голове билась мысль: «Я приближаюсь к последней, терминальной стадии», и я впервые испытал чувство вины за то, что недостаточно внимательно относился к своему здоровью.

Уже готовясь ко сну, я поднял голову от раковины и принялся рассматривать свое отражение в зеркале. Мне удалось сохранить большую часть своих по-прежнему темных волос. В карих глазах светилась жизнь. «Это не может быть смерть», — подумал я. Помимо испещренных оспинами щек, что стало следствием запущенного случая подростковой угревой сыпи, я выглядел таким же здоровым и полным сил, как и в тот день, когда появился на свет. Запив глотком воды две пилюли, я погасил свет.

Уже у кровати меня вдруг осенило: «Я ведь столько всего собирался сделать, когда наконец появится время… Но ведь его может и не быть! — Мысль эта вызвала у меня неожиданный и сдавленный смешок. — Черт подери, я намеревался отправиться на рыбалку, проехать по стране в доме на колесах вместе с Беллой и вдохнуть новые ощущения в наш роман… который отошел на задний план из-за слишком многих насущных проблем».

Я лег в постель, закинул руки за голову и уставился в потолок — меня преследовала горечь несбывшихся надежд. Я ведь рассчитывал написать кое-что, не исключено, что и для газеты, и упросить ребят на гоночной трассе позволить мне промчаться по ней с ветерком кружок-другой. Я даже подумывал о том, чтобы уговорить Беллу прокатиться верхом на лошади…

Повернувшись на бок, я смотрел, как подрагивают веки Беллы, пока она сражается во сне с очередным кошмаром. «И что теперь?» — спросил я себя.

* * *

Странно устроен наш разум. Взяв с Беллы слово, что она ничего и никому не скажет, пока мы не будем полностью уверены, я, честное слово, не могу припомнить, о чем думал и что чувствовал в промежутках между визитами к врачу. Помню, как было холодно, когда я уходил на работу и возвращался домой, помню, как горячо молилась Белла по вечерам, но все остальное словно покрыто мраком и туманом. Смутно припоминаю отчаянные телефонные звонки и долгие часы, проведенные моей верной женой в поисках хотя бы лучика надежды, и внезапные вспышки ее горя. Но я оставался в стороне — от всего. Я не был готов смириться со смертью. Она не вписывалась в тот рутинный и покойный образ жизни, к которому я готовился долгие годы.