Год длиною в жизнь - [4]

Вместе мы принялись ходить по врачам, где меня подвергли многочисленным мучительным обследованиям. Большинство заболеваний были исключены почти сразу же — по крайней мере те, с которыми можно жить.

Белла сидела рядом, а доктор Оливер продолжал расспрашивать меня.

— У кого-либо из ваших родственников были полипы? — осведомился он.

— Нет, насколько мне известно.

— А воспалительные заболевания кишечника?

— Тоже нет.

— Наследственные факторы?

Вот тут я поморщился.

— Да, мои родители, оба умерли от рака.

Покосившись на жену, я увидел, что в глазах у нее стынет тревога.

После того как я сдал все анализы, какие только возможно, и вытерпел самые неприятные обследования, меня направили в рентгенологическое отделение больницы для проведения компьютерной томографии.

* * *

Как сейчас помню, это случилось в один из последних дней долгой и суровой зимы. В окна ломился сырой ветер, а невдалеке догнивали последние почерневшие сугробы. Хотя Белла не находила себе места от беспокойства, ей с большой неохотой пришлось отпустить меня к доктору Оливеру одного, потому что Райли попросила ее присмотреть за детьми.

— Как только ты освободишься, немедленно возвращайся домой, — взмолилась она.

Сидя полуголым на столе для осмотра, я вдруг понял, что разглядываю ничего не значащие мелочи вокруг: акварельный рисунок, криво висящий на стене; стеклянный контейнер, из которого торчат шпатели для отдавливания языка; стул, которого раньше здесь не было, из-за чего кабинет выглядел загроможденным мебелью.

Дверь отворилась, и вошел доктор Оливер, держа под мышкой желтую папку. В ней лежала вся моя история болезни. Лицо его было мрачным.

«Этого не может быть, — подумал я. — Все это происходит не со мной. Я никогда не курил, почти не пью, и мне даже еще не исполнилось шестидесяти».

Доктор Оливер был седовласым джентльменом с усиками, подбритыми на полдюйма выше верхней губы, что выдавало в нем бывшего военного. Он носил белый халат под стать волосам, а на его мощной шее свободно болтался стетоскоп. Руки у него были сильными, с крупными ладонями и аккуратно подстриженными ногтями. Странно, на что вы обращаете внимание, готовясь выслушать приговор.

— Дон, — заговорил он спокойным и серьезным тоном, — мне очень жаль, что я принес вам дурные вести, но… у вас рак толстой кишки.

И он раскрыл папку, очевидно, чтобы почерпнуть оттуда нужные подробности.

Я же почувствовал себя так, словно получил сильнейший удар под дых.

— У меня что? — переспросил я, и голос мой прозвучал на октаву выше обычного.

— Аноректальное кровотечение, потеря веса, боли в области живота и то, что стул у вас стал продолжительным и затрудненным, — все это явные симптомы…

— Но ведь все это продолжается не так уж долго, — запротестовал я.

Но он в ответ лишь покачал головой. И тут я понял, что сейчас меня стошнит.

— Иногда рак толстой кишки протекает бессимптомно до тех пор, пока опухоль не становится очень большой и даже дает метастазы, проникая в другие части организма. Вот почему обнаружение и удаление полипов с помощью регулярных рентгеновских исследований играет столь важную роль в его профилактике.

— Проникает в другие части организма? — тупо переспросил я.

Зеленые глаза доктора взглянули на меня поверх очков для чтения. И вот тогда до меня по-настоящему дошло, что я попал в большую беду.

— Рак уже затронул печень, — сказал он.

Я вдруг ощутил, как паника, разрастаясь, захлестывает все мое существо. На лбу выступил холодный пот, руки задрожали, а дыхание стало частым и прерывистым. В груди у меня защемило, и я понял, что беспокоюсь о жене. «Что будет с Беллой?» — спросил я себя, и волна тошноты едва не сбросила меня со стола. А потом, должно быть, на меня снизошло оцепенение, шок или что-то еще в этом роде. Я смотрел на доктора, но в ушах стоял лишь негромкий гул, из которого время от времени вырывались и долетали до меня отдельные фразы:

— …ничтожно малые количества крови. Бла. Бла. Бла… Обструкция опорожнения кишечника… Бла. Бла. Бла… потребление красного мяса, тучность, курение. Бла. Бла… четвертая стадия. Бла. Бла… — Воспоследовало долгое молчание. — Вы понимаете, что я говорю, Дон? — наконец спросил он.

Не знаю, сколько времени мы смотрели друг на друга, прежде чем я ответил:

— Да, я слышал, что вы сказали. У меня рак.

— Правильно. У вас рак толстой кишки в четвертой стадии, который начал распространяться на другие органы. В вашем возрасте я настоятельно рекомендую агрессивное хирургическое лечение для удаления канцерогенных тканей. Кроме того, нельзя исключать применение химиотерапии и лучевой терапии. — Судя по его тону, это была не столько рекомендация, сколько приказ.

Вместе с кислородом в легких ко мне постепенно вернулась способность соображать. Я слышал слова, которые он произносит, но смысл их ускользал от меня.

— Но я же всегда отдавал предпочтение качеству… а не количеству, — выпалил я.

Он скрестил руки на груди, ожидая объяснений.

— И какой же образ жизни мне предстоит вести… если вообще уместно говорить о его продолжительности? — спросил я.

— Об этом мы не узнаем, пока не начнем, не правда ли?

— Быть может, мне стоит обратиться за консультацией к другому врачу?