Год 2004-й - [13]

— Акела.

Я просто физически почувствовал, как она вся содрогнулась от этого страшного имени. Но на ее лице не отразилось ничего.

— Очень приятно. Анжела. — она уже протягивала руку следующему. Тот не стал долго раздумывать.

— Серый.

Третий, чуть усмехнувшись, тоже пошел на контакт. — Белый.

— Ну вот и познакомились. Алеша, угощай гостей, — жена толкнула меня локтем.

С неимоверным усилием я взял себя в руки и улыбнулся.

— Всегда пожалста. Вы будете? — Я с напряжением ждал ответа.

— Че ж не быть-то? Если от чистого сердца. — Серый слегка подмигнул жене. — Разливай, Малыш.

Обстановка вроде бы разрядилась. Метрдотель, стоявший рядом наготове, мгновенно принес еще три фужера и бутылку коньяка. Он вопросительно посмотрел на Акелу, но тот взмахом ладони отослал его и произнес тост.

— Ну, за наше босоногое детство!

Все выпили, Анжела тоже — шампанского.

— Ну так танцуй же, танцуй под мои барабаны, так пой же, пой со мной мою песню…

За столом, наконец установилась внешне непринужденная обстановка. «Гости» расслабились, ударились в воспоминания, на их бетонных лицах даже стали появляться какие-то подобия улыбок. Анжелочка как радушная хозяйка весело щебетала и вообще была душой компании. Бандиты с явным удовольствием общались с ней.

— Вот видите это? — Акела показывал ей старый затянувшийся шрам над виском.

— Его работа! — ухмылялся Белый.

— Не может быть!

— Ну, не совсем его, но отношение имеет точно.

Она заливисто смеялась и качала головой.

— Кошмар, — думал я, — как она выдерживает? Я чувствовал, что жена находится на грани истерики. Напряжение было неимоверным. Я тоже улыбался, шутил, но внутри прекрасно понимал, что вся эта непринужденная обстановка — только видимость. Мы шли буквально по лезвию ножа. Достаточно было хоть на мгновение показать свой страх, и я из «воспоминания детства» превратился бы для этих мясников в обычного перепуганного «клиента». Со всеми вытекающими.

— Бо-бо-бо-б-бо …

Певец проникновенно солировал в микрофон. Каждый звук песни отдавался в голове тяжелым ударом. Я уже почти не различал слов разговора. В голове стучали и били звенящие молоточки, глаза застилал кровавый туман. Меня начала бить дрожь, все сильнее и сильнее… И вдруг я ощутил, как жена взяла меня за руку и успокаивающе сжала. Желочка, умница! Она все-все заметила, приняла разговор на себя и пыталась мне помочь. Мне показалось, что от ее руки словно исходит нежное тепло, которое поднималось все выше к груди и успокаивало…

— А еще, Анжел, училка у нас была по русскому, коза старая. Мы ей как-то…

Я немного пришел в себя и посмотрел по сторонам. Все те же оцепенелые лица за столами и грозные фигуры охранников по всему залу. Прошло не более пяти минут, хотя мне казалось, что прошла вечность. Я взглянул на соседний стол. Там был полный абзац. Все шестеро крутых сидели бледные как смерть, с искаженными от страха лицами. Жирный смотрел на меня затравленными глазками. Его челюсть отвисла, подбородок трясся не переставая. — Так тебе и надо, сука! — подумал я.

— Малыш, а помнишь, как мы тогда старшаков грохнули? Их было морд двадцать, нас пятеро с Шер-Ханом. Мы их вообще порвали тогда!

— Помню, конечно. Такой шухер был! Рассказывали, что в изоляторе врачиха все удивлялась. Это что, лошадь лягалась? Разве ж дети так бьют?

«Друзья детства» довольно заухмылялись. — Лошадь лягала, нормально! А мы и не знали!

И тут я совершил ошибку, которая чуть было не стала роковой.

— А тогда ведь с вами еще один друг был — Черныш. Как он сейчас?

Словно черная туча накрыла наш стол. В одно мгновенье лица бандитов стали просто страшными. Их черты исказились выражением лютой злобы, ненависти. Рука Анжелы стиснула мою. — Идиот, идиот!!! — проклинал я себя. — Как я не сообразил? Как я ляпнул?!

Я конечно слышал, что завалили какого-то очень большого волка. Но почему-то не догадался сопоставить. Дебилу было бы понятно, что это Черныш! Как я мог такое спросить???

— Нет его больше с нами, — хрипло сказал Белый. Наступило молчание. Потом Акела поднял палец. Подскочил метрдотель.

— Водки и пять стаканов.

Через минуту на столе стояла бутылка «Абсолюта» и пять граненых емкостей. Акела сам разлил водку, пятый стакан накрыл куском хлеба.

— Помянем брата Черныша! — мы выпили, не чокаясь.

— Спи спокойно, брат. За тебя отомстят.

— Мы еще не закончили.

— Только начали…

Они как будто разговаривали с погибшим соратником. Меня потрясла их воистину братская, волчья привязанность друг к другу.

— Ну ладно, хорошо посидели. Пора дело делать. — Акела уже собирался вставать, как вдруг что-то вспомнил. — Да, Малыш! Расскажи, как ты смог тогда поднять этих рабов на бунт? Ведь они даже тени нашей боялись. Что ты им сказал тогда?

— Что сказал? — я колебался ответить.

— Да, поделись.

— АКЕЛА ПРОМАХНУЛСЯ!

Секунду они сидели с вытаращенными глазами. У меня заекало под ложечкой. Потом старший захохотал, вслед за ним заржали и остальные.

— Ну ты молоток, насмешил!

Они стали подниматься со стульев. Акела полез в карман. — Вот, держи. Дарю. — Он протянул мне черную с золотом визитку. — Будут проблемы, звони.

Я поблагодарил его. Мы прощались почти как старые приятели. Они пожали мне руку, похлопали по плечу, подмигнули чуть живой Анжеле. — Пока, барышня.