Гобелен - [4]

– Он заставляет мое сердце смеяться и петь, – наконец призналась Уинифред королеве. В тот день Уильям сделал ей предложение.

Королева Мария-Беатриса усмехнулась.

– Еще минимум дюжина прелестнейших дам могли бы подписаться под твоими словами.

– Ваше величество, мне совсем не хочется последовать примеру моей сестры Люси. Монастырь – это не для меня, – отвечала Уинифред.

– В таком случае я настаиваю, чтобы свадьбу сыграли здесь, в Сен-Жермен-ан-Ле, – снова усмехнулась королева.

Уинифред Герберт венчалась с Уильямом Максвеллом в очаровательной часовенке; венчание прошло тихо. Шестьдесят два шага от церковного крыльца в три ступени Уинифред проделала с едва заметной улыбкой; подруги потом утверждали, что эта улыбка еще много дней озаряла румяные щечки новобрачной. Леденящий холод плиточного церковного пола вонзил свои длинные когти в подошвы расшитых драгоценными камнями туфелек, но Уинифред и бровью не повела. Гостям казалось, что невесте жарко.

После венчания Уинифред расцеловала всех, кто на девять долгих лет заменил ей семью, и отбыла с супругом в Шотландию. Они обосновались в Нитсдейле – долине реки Нит, в родовом замке под названием Терреглс, неподалеку от границы с графством Дамфрис. Замок был построен беспорядочно, в дело пошел и тусклый местный камень, и угольно-черный кремень. Каждое поколение Максвеллов добавляло к замку новое крыло. В одном таком крыле и находилась башня, крышу которой облюбовал Уильям. Оттуда открывался отличный вид на реку, на лоскутное одеяло прилегавших к долине полей. В тумане тонула Англия.

Терреглс представлял собой этакий водораздел между Шотландией и Англией; здесь пролегала невидимая граница, здесь сформировался повстанческий штаб. Отсюда, из приграничных графств, отправлялись всадники в Англию; здесь их встречали по возвращении. Считалось, что в Нитсдейле укрывают разбойников с юга и вообще дают приют сорвиголовам, которые совершают вылазки на юг и всячески противостоят дерзким англичанам, угоняющим шотландских овец, грабящим деревни и даже похищающим женщин.

Не раз и не два Уильям говорил Уинифред: горцы слывут самыми суровыми и опасными людьми в Шотландии, да только обывателям невдомек – такими их сделала жизнь на границе, подразумевающая постоянное участие в стычках.

Уильям не перегружал жену новостями о приграничных разбойниках, чтобы не мешать ей вести дом; в свою очередь Уинифред, не теряя самообладания, перевязывала раны мужа и даже помогала вправлять переломы. В целом Уинифред считала жизнь в Терреглсе размеренной и счастливой, привыкла к своеобразному ритму этой жизни и полюбила его. Так было – до сих пор. Ибо Уильям теперь озвучил свои дурные предчувствия, и одного этого Уинифред оказалось достаточно, чтобы понять: грядущие события будут иметь мало общего с прежними стычками.

Всего год назад Ганноверская династия заявила о своих правах, и Георг I покинул Германию, чтобы воссесть на английском престоле. В Шотландии до сих пор слышались отголоски мятежа.

Уинифред снова попыталась отговорить мужа:

– Если верить вестям, что прислали с юга мои друзья, протестантский король дурно воспитан, неучтив. Говорят, он нуден и неуклюж. В Лондоне ему не нравится, он скучает по родине.

– Милая моя, пусть Георг – далеко не «король-солнце», только, боюсь, жажды власти ему не занимать. Вдобавок он столь крепок в протестантской вере, что не потерпит мятежа католиков. Верные люди из Уайтхолла считают, Георг нарочно носит маску зануды, чтобы скрыть недюжинный ум.

– Но ведь ум не всегда идет рука об руку с воинственностью и коварством? – спросила Уинифред. Уильям как раз взял ее под локоть – они перебирались через небольшой порожек, перед ними была низкая дверь, за дверью – скрипучая лестница. Уинифред подхватила подол вышитой шелковой робы, Уильям помог тем, что сжал пышные фижмы.

С облегчением Уинифред услышала смешок мужа.

– Знаешь, дорогая, тот, кто проектировал выход на крышу, не рассчитывал, что сюда станут наведываться женщины.

– Но я ведь не похожа на большинство женщин.

– Это верно. Сердце твое твердо, как обручи твоего же платья.

От этой шутки стало чуточку легче. Перед скрипучими ступенями Уинифред помедлила.

– Уильям, ты всегда умел развеселить меня тем или иным способом.

Жаль, что слова прозвучали с такой горечью, даром что Уинифред изо всех сил улыбалась.

Уильям поцеловал ей руку. Горечь отражалась и в его чертах.

– Наш немецкий монарх, похоже, намерен приковать Шотландию к Англии.

Уинифред кивнула. Сердце будто стиснул ледяной кулак.

– В таком случае, любимый мой, ты должен исполнить волю истинного короля. Король призвал тебя к оружию; твои арендаторы и вассалы не оставят тебя в бою. С тобой семейная честь, вечная любовь и благословение.

Лестница осталась позади. Супруги переглянулись и поняли: все домашние собрались за дверью, ждут решения главы семейства.

– Те, кто поддерживает нас в Лондоне, только языками умеют молоть. Не приходится рассчитывать на решительность и надежность этих людей. Их попущением все шотландские кланы могут погибнуть. Сомневаюсь я и в доблести лорда Мара. Не годится он в лидеры вождей наших кланов! – Уильям вздохнул, чело его омрачилось тяжелой думой. – Разумеется, он сумеет объединить их – да и кто не сумел бы, когда Шотландия так далеко от Лондона? Легко бахвалиться перед вождями кланов – надо лишь выучить их боевые кличи.