Гностицизм и борьба Церкви с ним во II-м веке - [14]
Возвысить значение внешнего авторитета в христианском знании, построить метод познания откровенных истин исключительно на существе самого откровения в его решительном отличии от всего человеческого, указать должные границы познаваемости христианского учения и выдвинуть на первый план более практический интерес сравнительно с метафизическим взяли на себя представители т. н. положительного или антигностического направления — св. Ириней и Тертуллиан. Развить христианское учение в противовес гностицизму, обосновать истинный гносис на божеств. откровении, создать в некотором смысле христианскую науку — было задачей александрийских богословов — Климента Алекс. и Оригена142.
Во-первых, нужно было отделить пшеницу от плевел и собрать в единое учение подлинное апостольское предание. Индивидуальное, личное, «я думаю», «мне кажется» в благовестии и выяснении христианских истин должно было получить конец. Для этого древнехристианское исповедание веры при крещении было расширено до общеобязательных regula fidei или , — выражение, единственно встречающееся у Иринея (IV, 35). Это правило веры представляло собой краткое выразительное резюме апостольского учения, извращаемого со стороны гностицизма. У Иринея оно читается так: Вера «во единого Бога Отца, Вседержителя, сотворившего небо и землю, и море, и все что в них, и во единого Христа Иисуса, Сына Божия, воплотившегося для нашего спасения, и в Духа Св., чрез пророков возвестившего все домостроительство Божие и пришествие и рождение от девы, и страдание и воскресение из мертвых и вознесение во плоти на небо возлюбленного Христа Иисуса Господа нашего, а также явление Его с небес во славе отчей·, чтобы «возглавить» и воскресить всякую плоть всего человечества, да пред Христом Иисусом, Господом нашим и Богом, Спасом и Царем, по благоволении Отца невидимого, «преклонится всякое колено небесных и земных и преисподних, и всякий язык исповедает Ему», и да сотворит Он праведный суд о всех: духов злобы и ангелов, согрешивших и отпадших, а также и нечестивых, неправедных, беззаконных и богохульных людей Он пошлет в огонь вечный, напротив, праведным и святым, соблюдавшим заповеди его и пребывшим в любви к Нему от начала или по раскаянии, дарует жизнь, подаст нетление и сотворит вечную славу» (,, 1). Значит, вера во единого Бога, творца мира, во единого Сына Божия, И. Христа, соделавшегося истинным человеком, Спасителя всего человечества, и в Духа Св., — вот основные положения символа, и каждое из этих положений является противоположением (антитезой) гностическим заблуждениям. Во времена св. Иринея не было еще одного твердо установленного правила веры: сам он дает две формулы, (см. стр. III, IV, 2), Тертуллиан три (De praescriptionibus гл. ХIII, Virginibus veland. 1), а Ориген позже присоединяет новую формулу (, 1 § 4). Однако основные положения повторяются повсюду, при свободных выражениях, с сохранением одного смысла. «Правило веры» пользуется высоким уважением. Тертуллиан выставляет, как обязательный принцип: Adversus regulam nihil — ничего не знать против правила веры и это будет значить — знать все — omnia scire est (De praescriptionibus-XIV).
Во-вторых, если «правило веры» есть признак католика, т. е. христианина, принадлежащего к вселенской церкви, то оно должно быть выражением подлинной апостольской традиции. Между тем гностики только себе приписывали верное хранение апостольского предания и указывали на многочисленные книги, где оно записано, и лиц, через которых оно получено. Вопреки гностикам нужно было из необозримой литературы, ходившей под апостольским именем или посредственно возводимой на апостольский авторитет сделать собрание подлинно апостольских писаний и, в ограждение от всяких добавлений и наслоений, выяснить их исключительное достоинство — боговдохновенность, сравняв их таким образом с ветхо-зав. Писаниями143.
Св. Ириней положительно устанавливает, что есть только четыре евангелия (III, I. 1; IX-XI) и ставит на вид Валентину, что он думает владеть большим количеством евангелий, а Марку делает упрек, что он наряду с нашими евангелиями употребляет невыразимое множество апокрифических и неподлинных писаний (III, XI, 8—9 Ср. 1, VIII, 1). Св. Ириней упоминает о посланиях ап. Павла, которые отвергали монтанисты (III, XI, 9), и об учении прочих апостолов (III, XII, ХVI). Вопреки ссылкам гностиков на таинственные учения, св. Ириней ссылается на предание апостолов, известное всей церкви. «Все, желающие знать истину, могут во всей церкви найти предание апостолов, открытое во всем мире... При таких доказательствах, не должно искать у других истины, которую легко получить от церкви, ибо апостолы, как богач в сокровищницу, вполне положили в нее все, что относится к истине (III, III, 1; — IV, 1). Гностики вырывали пропасть между ветхим и новым заветом. Св. Ириней доказывает единство заветов, согласие писаний обоих заветов и боговдохновенность тех и других писаний (IV, V, IX; XXV; III, VI, XVII; IV, XXXII). Гностики часто извращали писания апостолов (I, III, 1, 6; VIII, 2). Св. Ириней опровергает их (1, IX) и устанавливает какими правилами нужно руководиться при толковании, напр., притч и трудных мест (II, XXVII). Но особенно Тертуллиан занят вопросом о предании апостольском в церкви и верном его понимании ею. И. Христос, читаем у Тертуллиана, свое учение «возвещал или явно народу, равно ученикам, из числа которых особенно приблизил к себе двенадцать, назначив их учителями для народов... Они получили обещанную им силу Св. Духа для чудес и проповеди, свидетельствовали веру в И. Христа и основывали церкви — сначала в Иудее, а потом отправились в мир и проповедовали то же учение язычникам»... (De praescr. XX). Далее Тертуллиан доказывает, что апостолы получили учение Христово во всей полноте: «Было ли что-либо сокрыто от Петра, который был назван камнем, на котором была основана церковь, который получил ключи царства небесного и власть связывать и разрешать на небе и на земле? Было ли что-либо сокрыто и от Иоанна, который был возлюбленнейшим учеником Господа, который возлежал на персях Его, которому одному только Господь указал на предателя Иуду, которого вместо себя усыновил Марии?» (De praesсrp. XXII). Преданное им учение апостолы были вполне способны понять (ХХIII). Тертуллиан собирал книги, полученные от апостолов в канон , указывал на согласие священных книг ветхого и нового завета и боговдохновенность тех и других (см. Adver. Marc. IV, с. 4—5). Но особенно Тертуллиан обращал внимание на метод толкования свящ. книг. У церкви, по пониманию Тертуллиана, два критерия к изъяснению св. Писания: один из них он указывал в авторитете церкви, свидетельствующей о своем писанном наследии (Adver. Магc. IV, с. 5), а другой в правиле веры — regula fidei, с содержанием которого должно согласоваться истолкование св. Писания (Ср. De praescr. XIV-Adversus regulam nihil).
