Гносеология права на жизнь - [125]
Сторонником отмены смертной казни и автором многих работ, основанных на видении юридической проблематики, является профессор В. Е. Квашис. Его доводы выглядят следующим образом. Во-первых, налицо мировая тенденция не просто по ограничению смертной казни, а по ее полной отмене. К апрелю 1999 г. число стран, отказавшихся от применения смертной казни, превысило число стран, где она практикуется (108 стран против 87)[528]. Римский статут Международного уголовного суда, который был принят в 1998 г., исключает из перечня наказаний смертную казнь. Следует сразу отметить, что этот документ предусматривает ответственность за наиболее тяжкие преступления, размах которых поражает воображение всего человечества (военные преступления, преступления против человечности, преступления геноцида).
Во-вторых, профессор В. Е. Квашис критикует и опыт использования общественного мнения, которое основано на отсутствии необходимых знаний: «Информации о сложности и противоречивости этой проблемы широкие слои населения не имеют, они не знакомы ни с тенденциями в практике ее применения, ни с драматическими моментами принятия решения по конкретному уголовному делу, ни с ужасами ожидания казни, ни с практикой исполнения приговора и исходят лишь из представлений, возникающих на основе эмоциональных факторов под впечатлением трагедии конкретных преступлений»[529]. Действительно, если вспомнить историю, то казнь рассматривалась как зрелище. Древний Рим возвел ее в ранг совершенства, устраивая гладиаторские бои из приговоренных к высшей мере наказания. Все жители города рассматривали это как доблесть общественных деятелей, что отражалось в памятных записках о должностных лицах: за время исполнения ими обязанностей было проведено столько-то гладиаторских боев с участием стольких-то людей. Думается, что очень много сторонников найдется и у такой формы исполнения наказаний. Хотелось бы в этом свете вспомнить историю одного итальянского города, в котором долгое время не исполнялась смертная казнь. Правитель, дабы получить расположение граждан, приказал привести казнь публично. В знак протеста в этот день ни один житель не вышел даже на улицы города. А ведь это был XIX век, который не отличался особым гуманизмом и отсутствием войн. Как правильно отмечает К. Шаймерденов: «По сей день в сознании подавляющего большинства людей еще не разорвана та прямая, которая, по их глубокому убеждению, соединяет уровень преступности со степенью репрессивности уголовной политики государства. Следовательно, если начинает ползти вверх кривая преступности, то всего-то-навсего нужно покрепче “закручивать гайки”»[530]. Подобные выводы обусловливают, с одной стороны, необходимость разъяснительной работы среди граждан, дабы переломить обывательское отношение к казни, с другой – необходимость государству задуматься, что послужило причинами формирования такого мнения, и направить свою деятельность на их устранение.
На отсутствие криминологической значимости у смертной казни с точки зрения общей превенции также указывает профессор В. Е. Квашис. Об этом свидетельствуют психологические исследования, которые проводились как отдельными странами, так и по инициативе международных организаций. Особо автором подчеркивается, что смертная казнь – самая политизированная мера ответственности. Это не отрицают и противники ее отмены. Достаточно ознакомиться с данными по Соединенным Штатам Америки. Из приговоренных к смертной казни абсолютное большинство – лица с черным цветом кожи, имеющие доход ниже среднего, низкий уровень образования, несмотря на то, что черное население составляет 12 %. Богатый человек может нанять лучшего адвоката, лучших экспертов, собрать необходимые доказательства, создать общественное мнение, наконец, просто купить судью и представителей обвинения. Тем самым смертная казнь проявляет дискриминационность в применении уголовных наказаний в наиболее ярком виде. В 1990 г. в ЮАР из 300 приговоренных к смертной казни 270 были африканцами и только 30 – белыми. Расовые различия, положенные в основу смертных приговоров, послужили основанием Конституционному Суду ЮАР сделать вывод об их недопустимости[531]. Нельзя не отрицать и возможность судебной ошибки. Американскую систему правосудия нельзя, наверно, назвать недемократической. В то же время сами американцы считают, что каждый седьмой вынесенный смертный приговор ошибочен. Это несмотря на то, что такое дело неоднократно пересматривается различными судебными инстанциями. От вынесения приговора до его исполнения проходит в среднем не менее 10 лет. За этот срок можно, по-видимому, представить исчерпывающий перечень доказательств невиновности. Одним из нашумевших в Америке было дело Роджера Колмана, обвиненного в изнасиловании с убийством. Смертный приговор основывался лишь на гипотетических предположениях, что именно Колман мог быть убийцей, несмотря на то что никаких прямых доказательств его вины в материалах не было. Как отмечает корреспондент, самое пугающее «в этом деле другое. На глазах у американцев отлаженная судебная машина крутила человека, и ее маховик не остановил главный аргумент: сомнения. Словно бы в ее программе заложена правомерность судебных ошибок, неизбежность недопустимости»
