Гномон - [105]

Научившись удерживать сразу пять потоков чисел, мы взялись за по-настоящему экстремальные штуки: контролируемые сновидения в бодрствующем состоянии и избирательную архитектуру множественной личности, камуфляж сознания. Мы проживали символы, загадки, герменевтические круги и физиологические парадоксы. Мы узнали: чтобы обмануть машину, не нужно быть идеальным обманщиком; достаточно просто поверить, что все – обман. Если мир – ненастоящий, и все, что мы видим, – симуляция или игра, выдумки, которые мы к ней пришиваем, ничем не отличаются от воспринимаемых нами через органы чувств. И это правда: огромное количество свидетельств указывает на то, что мы живем внутри компьютера. Любая вселенная, способная поддерживать технологически развитую жизнь, скорее всего, рано или поздно там окажется. Любая технологическая цивилизация разработает модели и в сравнительно короткий срок сможет замоделировать все, что может ожидать увидеть в жизни населяющий одну планету вид. В таком случае симуляция быстро дойдет до появления в ней симуляционных компьютеров, способных таким же образом моделировать все это и так далее, до бесконечности, ограниченной лишь счетными мощностями компьютера.

Это может показаться строгим ограничением, но мощности по сей день удваиваются каждые 12–18 месяцев, и удвоение куда удивительнее, чем кажется людям. В одной легенде китайский император проиграл престол крестьянину, потому что согласился в случае проигрыша выплатить ему одно рисовое зернышко на первой клетке шахматной доски, а затем удваивать число на каждой следующей, пока не закончится доска. На последней клетке его долг составлял восемнадцать с половиной миллионов триллионов зерен. Почти невозможно вообразить способности машин настолько мощнее тех, что у нас есть сегодня, но думаю, можно смело принять, что они способны поддерживать довольно много симуляций нашего мира.

Таким образом, вероятность того, что мы живем в первоначальной вселенной, ничтожна, и со значительной вероятностью мы находимся от нее как минимум в нескольких шагах. Все, что вы знаете, и все, что вы когда-либо видели или переживали, – скорее всего, не то, чем кажется. Самое тревожное в этой картине: кто-то (или даже все), кого ты знаешь, может оказаться аватарой кого-то с более высокого уровня существования и он может знать, что ты – лишь фигурка в игре, что ты выдуманный, а он – настоящий. Может, этим объясняется твое чувство несбывшегося и нереализованных возможностей: ты и вправду неполон, ты – просто полуавтономное отражение чего-то большего. И да, если так, что это говорит о больших созданиях в ином измерении? Будут они тайно воспроизводить истину, которую знают о себе? Как матрешки, одна в другой, пока самая крохотная не обхватит самую большую и все не начнется сначала? Кто в ком живет и кто кем управляет?

Все – не то, чем кажется.

Когда ты себя в этом убедишь, когда поверишь, проживешь это не как забавный парадокс, а как истину, настолько же самоочевидную, насколько очевидна древесина паркета или вкус слюны; никакой механический детектор лжи тебя не поймает. Не сможет, потому что ты не лжешь. Невозможно лгать, если все – ненастоящее.

Семеро не справились и попали в больницу. Всего в группе нас было двенадцать, так что это хороший результат.

От чисел мы перешли к алфавитам, затем – к символам; учились хранить информацию так, чтобы сознательно о ней не знать. Мы строили дворцы памяти и разрушали их, а развалины становились рамками для наших зашифрованных посланий. В то же время нас тренировали, учили, как одному драться против шестерых и задать жару, измотать, а потом победить; как втроем драться против более сильного и лучше экипированного противника. Во время боя нужно тренировать и сознание, обрабатывать одновременно схватку и другую информацию. Тренер задавал вопросы, мы выкрикивали ответы, цитаты и зашифрованные послания, которые придумывали на ходу, а другой ученик должен был их тут же расшифровать. В случае провала страдали оба. В случае успеха наградой становилась новая задачка, более трудная, и более тяжелые физические упражнения, более хитрые боевые приемы. И все это время требовалось поддерживать в уме не одну, а целых три истории прикрытия, не путать их и не выдать ни одного правдивого факта о себе, даже самоочевидных вещей вроде цвета глаз и кожи или сведений о том, сколько людей в комнате или сколько пальцев показывает тренер.

Из трех сотен учеников и двадцати тренеров к концу года я показала самые лучшие результаты. Нет ничего, с чем я не справилась бы. Я могу заставить свой мозг выделывать такое, чего не может никто. Могу даже, как выяснилось, довести себя до смерти.

Ох, Роберт. Я на тебя так злилась, а ты на меня. И вот до чего дошло, все плохо.

ФА ЛА ДЖО РИ ДЖИ ДЖО ДЖА.

ФА ЛА.

ФА.

А.

А.

А.

А.

* * *

Нейт выронила пульты и лежит на полу. Они висят на проводах, покачиваясь над ее лицом. Она чувствует вкус инсульта, ощущает его крен, растворение «Я», когда мозг дал осечку и часть его умерла. Когда она провалилась сначала в историю, затем в физические чувства записи.

Хантер провалилась.