Гномики в табачном дыму - [24]

Зима в Сибири властвует долго, подавляет весну, пока может, вот почему поляны разом вспыхивают яркими цветами, а цветы — только вырвутся из почвы — бурно, неудержимо тянутся вверх.

В таежной глуби громоздятся курумы — так местные жители называют навороченные друг на друга еще в ледниковый период камни — морены. Каждая глыба в этих нагромождениях стоит, как оставил ее ледник, и от одного неверного шага каменная махина срывается с места и летит вниз, увлекая за собой лавину других. Курумы эти заросли багульником, кедровым стлаником, ломоносом, жимолостью, голубикой, боярышником, арктической ежевикой.

В южной части Сибири среди сосен и елей белеют стройные березы. После дождя смешанный лес сплошь в грибах — не знаешь, куда ступить. И каких только нет, особенно много сыроежек и груздей.

Когда наши ребята уходят в маршрут после дождя, берут с собой лишний рюкзак — для грибов.

Я вертел головой, словно впервые видел тайгу, соскучился и вполуха внимал Александрову.

— Не волнуйся, все на месте, каждый камешек, каждый цветочек, ничего не трогали, — усмехнулся он. — Могу порадовать! Новые приборы получили, пока тебя не было, — удобнее старых, а главное — легче и к «нашему элементу» весьма чувствительны, на самую малость реагируют.

— Надо ускорить темпы, добыть к приезду комиссии новые факты в пользу…

— Какая еще комиссия? Опять прикрыть хотят?

Тут я передал ему разговор с директором.

— Добудем руду! И Государственную премию отхватим, увидишь! — Александров убежденно прижал руку к груди.

Лагеря достигли к вечеру. Все были в сборе и с нетерпением ждали нас.

— Собирайте лагерь! — с ходу всполошил всех Александров, выскакивая из машины.

Тут же собрал людей и объяснил причин перехода на новое место.

Мужчин новость обрадовала, женщины заворчали, не любят они покидать насиженное место.

Когда Александров пожелал всем спокойной ночи, я роздал письма, сигареты, свертки с покупками и услыхал от Людмилы Пельменевой то самое, что предполагал, а вдобавок она еще снисходительно похлопала меня по плечу: никчемные вы, говорит, создания, мужчины.

Разбрелись и остальные. Лагерь притих, только из одной палатки лилась музыка, там всегда слушали «Маяк».

Александров призвал меня с Пельменевым в рабочую палатку, детально обсудить принятое решение. Во время моего отъезда Пельменев успел выполнить три дополнительных маршрута — к северу от нашего разведучастка — и сообщил о новых фактах, о которых уже рассказал мне Александров. Факты заслуживали внимания и явно говорили в пользу северного направления. Вот почему еще до моего возвращения Пельменев с Александровым почти решили перебраться к северу, ждали лишь моего приезда и согласия.

— Сейчас многое зависит от «секретной» буровой скважины. К концу месяца обязательно надо добраться до рудоносного пласта и выяснить, содержит ли он «наш элемент».

— Сможем порадовать комиссию: судя по последним данным, будут новые факты! — Александров не мог унять радостного возбуждения. — Впереди целый месяц, за месяц многое успеем.

Определив на карте место для лагеря, он поднялся.

— Хватит. Время за полночь, не успеем выспаться.

— Будто ты даешь выспаться, чуть свет будишь! — засмеялся я.

— Времени мало. Спешить надо.

В моей палатке прибрано, все вычищено, вымыто, выстирано. А кто позаботился — не узнаешь: и Александров мог потрудиться, и Пельменев, и вообще любой из нашей партии. Я и сам не раз убирал чью-нибудь палатку. Плохо приходится в экспедиции, если каждый делает все только за себя, только то, что должен. В нашей партии не то что уборку друг за друга, но и работу выполняют без лишних просьб, все равно какую, — шурф пробить, машину отремонтировать или обед приготовить. В геологической партии не счесть сколько всяких дел, и обязанности четко не разграничить. Не понимает этого, не считается с этим лишь никудышный человек и никудышный геолог. Нам иной раз и свои деньги приходится тратить на себя или своих товарищей — если оказались в глуши, далеко от базы, если из-за нерадивости или нерасторопности снабженца несколько человек, а то и вся партия оказались без продуктов. У начальника партии много трудностей еще и оттого, что он не располагает наличными деньгами для мелких трат, а сумму, выделенную на одну статью расхода, не может израсходовать на что-нибудь другое, пусть и нужное; скажем, из суммы, определенной на канавные работы, копейки не истратить на установку буровых или покупку продуктов, если даже все с голоду перемрут.

Я забрался в спальник. Он был теплый: добрая душа, убравшая палатку, наверняка проветрила его на солнце, а мешок долго хранит солнечное тепло.

Выспаться не пришлось. Ни свет ни заря прогремела команда Александрова:

— Подъем!

На всю жизнь осталась у него привычка старшего пионервожатого. Мало того что будит, еще носится между палатками, покрикивает:

— Вставайте, сони, поднимайтесь! Вставайте, лежебоки! Шесть часов, а они все спят! Кукушки и те проснулись (при чем тут кукушки, и сам не знает)! Сколько можно дрыхнуть!

Сегодня на помощь ему подоспел и Пельменев.

— Вставайте! Вставайте! Не подводите, земляки! — Обращался он к экспедиционным рабочим, сплошь сибирякам. — Да без шума, не разбудите мне грузинского князя!