Гнездо орла - [119]
Лей невольно посмотрел туда, откуда все еще слышался посторонний звук. Тело казненного не было привязано и билось в конвульсиях; ноги как будто брыкали воздух или пытались сбросить обувь. Из горла, как из кратера, выталкивало мягкую черную струю.
Сидящие за столом поднялись и цепочкой потянулись к выходу. Палач задернул занавес. Помощник вынес корзину с головой и тоже удалился.
«Повернуться!», «Руки за спину!», «Вперед!», «Стоять!», «В сторону!», «Стоять!» — снова загавкали у него над ухом. Лей, повернувшись, впервые посмотрел на своего конвойного. Тот тоже смотрел на него, но тотчас отвел глаза. Мимо них пронесли на плечах тело с рогожей, за ним — второе.
«К выходу!», «Вперед!», «Живее!».
С улицы дохнуло свежей сыростью — моросил дождь. У входных дверей стояло два гроба. В одном — два туловища; оба на боку, подразумевалось: лицами друг к другу. В другом — одно, тоже на боку; половина пустая. Лей заглянул туда и догадался: место предназначалось для четвертого. Кто же знал, что им окажется Роберт Лей?
Его снова провели через тюремный двор, велели идти прямо, вдоль стены…
Очередной доклад об операции «Л» Гиммлер получил в семь часов тридцать минут: «Процедура пройдена. Л. ничего не говорит. Находится на пути к лагерю Заксенхаузен».
От Берлина до Ораниенбурга, где находился этот лагерь, была короткая железнодорожная ветка, по которой иногда ходил товарный состав с заключенными, но чаще их здесь возили на крытых грузовиках. Однако для Лея оба варианта могли стать опасными, поэтому всю партию отправили пешим маршем по заранее обезлюженной эсэсовцами дороге, прямо от ворот тюрьмы Плетцензее.
По-прежнему моросил дождь. Воздух был пропитан сыростью и тяжелым дыханием почти бегущих людей: партию перегоняли в ускоренном темпе, поскольку по этому шоссе вскоре должна будет пойти военная техника.
…В 1920 году старший лейтенант Роберт Лей так же шел в колонне военнопленных от Реймса, вдоль Марны. Тогда тоже был конец лета, потому что, как ему помнилось, крестьяне везли огромные корзины фруктов на волах, целые телеги овощей, укрытых от дождя соломой. Можно было спокойно постоять у этих телег, купить груш или зеленого лука; конвойные-французы тоже покупали фрукты, болтали с пленными; уставших сажали в грузовики, больных везли в санитарных машинах. Никто на них не орал, не бил прикладами, не натравливал собак…
После бессонной промозглой ночи, без глотка воды со вчерашнего вечера, в одной насквозь промокшей рубашке Лей уже с середины пути перестал вспоминать и сравнивать. Все мысли у него сосредоточились на одном: когда же это закончится? О том же, видимо, думали и остальные. Люди, идущие рядом, изредка поднимали головы, смотрели с тоской и безнадежностью над головами идущих впереди и тут же снова втягивали голову в плечи, рискуя получить в зубы или висок прикладом автомата.
Эту партию перегоняли из-под Веймара, из лагеря Бухенвальд; почти все были в полосатых робах: часть — с красными треугольниками на груди и штанине (политические); часть — с черными (антисоциальные элементы), самые безобидные, обычно попадавшие под «охранный арест» по доносам. Другие цвета — зеленые (уголовников), желтые звезды (евреев) и коричневые (цыган) — заранее отделили. Политические считались, естественно, самой опасной категорией; однако Гиммлер счел их самой безопасной для Лея. Гиммлер очень рассчитывал, что после этого марш-броска по мокрой ветреной дороге в 12 километров Лей выйдет из дурацкой игры и за воротами лагеря не останется.
Там, за этими воротами, начиналась уже другая игра, посерьезнее холодных камер, конвульсирующих трупов и голов в опилках.
Днем 22 августа Гитлер вызвал к себе Риббентропа и велел ему готовиться к визиту в Москву.
В полученном сегодня ответе на телеграмму Гитлера Сталин выразил надежду, что германо-советское соглашение о ненападении создаст «базу для установления мира и сотрудничества между нашими странами».
Русские пересматривали старые военные доктрины, перевооружали армию; голова у них «болела» с обеих сторон: помимо Гитлера на западе, Япония — на востоке. Русские очень много работали и очень не хотели ни с кем воевать.
Двадцать второго же Гитлер вылетел в Бергхоф и вечером собрал секретное совещание. Теперь уже как свое твердое убеждение фюрер сказал следующее:
«Войны на два фронта не будет. Это говорю вам я. И я знаю, что говорю. Завтрашний пакт в Москве смешает западным державам карты. Нам нечего бояться блокады. К тому же Восток поставит нам зерно, уголь, свинец, цинк. Таким образом, первоочередная задача сейчас — уничтожение Польши. Я найду пропагандистские причины для начала вторжения. Пусть вас не волнует, правдоподобны они будут или нет. Когда начинаешь и ведешь войну, главное не право, а победа».
— Ну вот, все решено. Теперь уж окончательно, — сказал Гитлер Гессу в «фонарной» гостиной Бергхофа, в ночь на 23 августа.
Гитлер сидел в кресле, вытянувшись, в расстегнутом мундире. Гесс стоял у раскрытых створок и курил, пристально всматриваясь в пропитанную холодной влагой темноту.
— С двадцать пятого начнем мобилизацию. Сессию рейхстага нужно отменить, — продолжал Гитлер. — Съезд… Что делать со съездом? Тоже отменить?
Название этой книги требует разъяснения. Нет, не имя Гитлера — оно, к сожалению, опять на слуху. А вот что такое директория, уже не всякий вспомнит. Это наследие DOS, дисковой операционной системы, так в ней именовали папку для хранения файлов. Вот тогда, на заре компьютерной эры, писатель Елена Съянова и начала заполнять материалами свою «Гитлер_директорию». В числе немногих исследователей-историков ее допустили к работе с документами трофейного архива немецкого генерального штаба. А поскольку она кроме немецкого владеет еще и английским, французским, испанским и итальянским, директория быстро наполнялась уникальными материалами.
Книга представляет психологические портреты десяти функционеров из ближайшего окружения Гитлера. Некоторые имена на слуху до сих пор, другие – почти забыты.Елена Съянова извлекла из архивов сведения, добавляющие новые краски в коллективный портрет фашизма в целом и гитлеризма в частности. Зло творилось не только выродками и не только в прошлом. Люди, будьте бдительны! – предостерегает эта книга.
В своей новой книге писатель, журналист и историк Елена Съянова, как и прежде (в издательстве «Время» вышли «Десятка из колоды Гитлера» и «Гитлер_директория»), продолжает внимательно всматриваться в глубины веков и десятилетий. Судьбы и события, о которых она пишет, могли бы показаться незначительными на фоне великих героев и великих злодеев былых эпох – Цезаря, Наполеона, Гитлера… Но у этих «маленьких трагедий» есть одно удивительное свойство – каждая из них, словно увеличительное стеклышко, приближает к нам иные времена, наполняет их живой кровью и живым смыслом.
Книга вобрала в себя статьи, опубликованные в журнале «Знание-сила» в 2010–2012 годах. Статьи написаны учеными-историками, работающими в ведущих университетах Москвы, Саратова, Самары докторами исторических наук, профессорами Виктором Безотосным, Владимиром Земцовым, Андреем Левандовским, Анатолием Садчиковым, Николаем Троицким, Оксаной Киянской, Анастасией Готовцевой и, к сожалению, умершим в 2010 году Михаилом Фырниным. Есть в сборнике статья известного популяризатора истории, кандидата исторических наук Елены Съяновой и статьи знатоков отечественной истории, писателей Михаила Лускатова и Салавата Асфатуллина.
Место и время действия — Германия, 1930–1931 годы: период стремительного взлета НСДАП. Имена большинства центральных персонажей печально знакомы нам с детства. Однако таких Гитлера, Геринга, Геббельса, Гесса — молодых, энергичных, нацеленных в счастливое будущее — мы еще не встречали ни в литературе, ни в кино.Каждая сцена книги Елены Съяновой основана на подлинных документах из труднодоступных архивов; внимательный читатель обнаружит здесь множество парадоксальных параллелей с ситуацией в России начала XXI века.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.