Гнездо Феникса - [7]

– А ты где?

– Я уже близко.

– Борт видишь?

– Ага.

– Ступай на него одной ногой и давай мне руку. Потом сразу прыгай на палубу.

Силуэт качнулся вперед, как-то неожиданно обретя цветность. Где-то перед самым моим носом мелькнула нога в синей джинсовой штанине, и я едва успел выпустить сходни, чтобы поймать протянутую руку и затащить ее обладательницу на пароход. Она, конечно, растянулась на палубе, и рядом с ней гулко упало что-то большое и явно тяжелое.

– Ушиблась? – спросил я, помогая ей встать.

– Да нет, не очень. Спасибо.

Я убрал сходни (моя неожиданная гостья пыталась мне помочь), забрал лампу, и мы вошли в рубку.

Все-таки это была девушка, а не девочка. Девушка в джинсах, в клетчатой фланелевой рубашке и кроссовках (оригинальный наряд для тайги). Большим и тяжелым, упавшим на палубу, оказался чемодан.

– Здрасьте, – сказала она.

– Привет, – появление в прикичужской тайге чемодана поразило меня более всего остального. – Андрей.

– Юля, – она протянула мне руку, и я пожал ее.

– А в чемодане у тебя что? – я все-таки не удержался. – Средства от комаров и мошки?

– Нет, вещи.

– Ясно. Чаю хочешь?

Она кивнула. Я спустился в камбуз за второй кружкой и налил ей теплого еще чая.

– Теперь рассказывай, как ты здесь очутилась.

– Меня ссадили с катера.

– С какого катера? – я удивился снова.

– С обычного, рейсового. Мы дошли до Раменья, и тут вдруг появился туман. Капитан, или кто-то там другой, сказал, что катер дальше не идет, и всех выгнал на пристань. Ну, я и пошла искать дорогу. Думала, может, попутку поймаю до Спас-Устья. А потом заблудилась в тумане. Только слышу – река совсем рядом, почти под ногами. Вот. А потом увидела свет и стала звать…

– Постой-постой, – прервал я ее рассказ. – Пассажирские катера на Кичуге? Попутки? Не шути. Здесь на сотню километров пара поселков и ни одной дороги!

– Да не на Кичуге, на Вексе.

– Что за Векса такая?

– Ну, Векса, это река, где мы сейчас с вами находимся.

Я крякнул от досады и недоумения.

– Послушай, – я старался говорить ласково. – Здесь нет реки Вексы. Здесь нет пассажирских катеров. Здесь нет населенных пунктов. Здесь вообще нет ничего, кроме Кичуги, тайги, медведей и геологов.

– А я? А мой билет? – она залезла в кармашек у пояса и вытащила маленький прямоугольник картона.

Я взял у нее билет. Он действительно был до какого-то Спас-Устья, и число стояло сегодняшнее.

– Хорошо, – я вернул ей билет и за руку потянул за собой прочь из рубки. – Идем.

Я прихватил с собой лампу и включил ее, когда мы вышли на палубу. Пробираясь почти на ощупь, мы дошли до самой кормы, и там я заставил Юлю перегнуться через перила и посмотреть вниз; туда же направил свет. Там, на борту, с трудом, но все-таки можно было прочитать:

БГК-186

АРХАНГЕЛЬСК

– Ну? – спросил я. – Надеюсь, ты не думаешь, что я приперся на твою Вексу с Белого моря, чтобы тебя повеселить?

– Но я же тоже не вру, – она вдруг всхлипнула, и мне пришлось, удерживая одной рукой порядком нагревшуюся лампу, другой погладить ее по плечу:

– Ну, что ты… Разберемся…

Мы вернулись в рубку.

– Пей чай-то, – сказал я.

Она послушно взяла в руки кружку, но сделать глоток не успела. Неожиданно, без предисловий, снаружи поднялся ветер, засвистел в снастях и антеннах. И сразу же ударил шквал. Пароход заметно качнуло, и часть Юлиного чая расплескалась по полу.

– Вот те раз! – сказал я. – Такого я еще не видел.

Шквал отступил, но пароход продолжало раскачивать.

– Что это? – спросила девушка.

– Ветер. Это не страшно. На самом деле было страшно.

– Юль, на вашей Вексе есть горы?

– Нет, конечно, – она удивилась моему вопросу.

– Тогда смотри, – я включил радар, надеясь показать ей отметку от Медвежьего Камня и убедить, что никакой Вексы здесь нет.

После первого оборота луча экран остался чистым. После второго – тоже.

– Черт, – прошептал я, – еще и с радаром что-то…

Меж тем ветер крепчал; усиливалась и качка. Причем к бортовой качке явно прибавилась еще и килевая. Я снова чертыхнулся: какая может быть качка в протоке шириной 14 и глубиной 2.2 метра? Неожиданно я поймал себя на том, что стою широко расставив ноги и обеими руками держусь за штурманский столик, а Юля двумя руками пытается удержать кружку с плещущим чаем.

Я потянулся, чтобы включить мачтовый прожектор, и в это время мой взгляд упал на компас. Картушка его медленно вращалась…

…Что-то со звоном и грохотом упало внизу, похоже – на камбузе. Бортовая качка становилась сильнее; Юля ойкнула, выпустив из рук кружку, чтобы схватиться за ножку столика. Я вдруг увидел капли на остеклении рубки, и только тут до меня дошло, что в борт уже давно бьет волна, какой просто не может быть в маленькой протоке. Картушка компаса продолжала вращаться. Нас разворачивало бортом к волне.

Какая бы чертовщина ни происходила вокруг, подставлять борт такой волне было нельзя. Я все-таки дотянулся и включил прожектор, но он высветил лишь стремительно летящие клубы тумана, в клочья раздираемые ветром.

– Это берег? – спросила вдруг Юля.

– Где?

Оторвав одну руку от ножки стола, она показала на экран радара.

– Берег?.. – прошептал я. На самом краю круглого экрана, то есть километрах в десяти от нас, радар отбивал изломанную, но четкую линию. Я снова взглянул на компас: нас развернуло градусов на шестьдесят, это означало, что нос и корма парохода должны были уже лечь на берега протоки.