Гнездо Феникса - [6]

И едва пароход вошел в нее, как темнота и тишина накрыли меня с головой. Мне даже показалось на мгновение, что заглохла машина – настолько нереальными, жутковатыми были ощущения.

А впереди – в луче прожектора – клубился туман. Не знаю, может быть, там, на большой воде, его раздувало мало-мальским ветерком, но здесь туман царствовал безраздельно. Хотел я того или нет, но мне пришлось перевести рукоять хода на нейтралку, а потом дать чуть-чуть назад, чтобы не идти вперед по инерции при почти полном отсутствии видимости. Впрочем, берега протоки были еще различимы: каким-то фантастическим образом высовывались из белесых клубов темные ветви и стволы деревьев. Дождавшись, когда судно окончательно станет, я выключил прожектор и заглушил машину.

Зловещая тишина сразу оборвалась, кончилась, распалась на тысячи лесных звуков. Где-то далеко-далеко подала голос лягушка; темный совиный силуэт шарахнулся меж деревьев, сопровождаемый мягким шелестом крыльев; прокричала сойка; мелкое зверье зашуршало сухими веточками на берегу; одинокая волна чуть слышно плеснула в борт…

5

В освещенной рубке было уютно; совсем не хотелось спать или спускаться вниз, в тесную кают-компанию. Я сходил на камбуз, вскипятил чаю, вернулся наверх. Прихлебывая из кружки, еще раз изучил старую кэпову карту. Все было верно: «с/х для МС, 14-2.2/П, выше не прошли».

А за стеклами рубки клубился туман. Я – ради интереса – встал, отворил внешнюю дверь, ведущую на палубу. Не было видно ничего – ни близкого фальшборта, ни досок палубного настила. Но туман, как ни странно, не потек внутрь рубки, а так и остался висеть молочно-непрозрачной стеной над комингсом, в дверном проеме. Падающий из проема свет вырезал в тумане короткий размытый коридор, за которым было совсем темно.

Захлопнув дверь, я вернулся внутрь, в домашний уют рубки; включил радар. Он заверещал тихонько наверху под топом мачты. Тусклым зеленым светом загорелся экран. Описав полный круг, зеленый лучик из центра экрана оставил только одну коротенькую полосочку где-то на северо-западе. Это было естественно: на Кичуге радар отбил бы всю береговую линию, а здесь берега были слишком близко. Единственная ярко-зеленая отметка была, вероятно, Медвежьим Камнем – той самой огромной скалой на берегу, которую я не так давно оставил по левому борту.

Я выключил радар и почти сразу услышал голос.

Сначала я подумал, что мне показалось, но через полминуты возглас повторился:

– Эй, на катере! – голос был негромкий и явно принадлежал девушке или девчонке. Почему-то первой моей реакцией была обида: с чего это вдруг наш любимый пароход обзывают катером?

Я поднялся и вышел на палубу, сразу потонув в молочном океане тумана; шагнул в него еще глубже и, выставив вперед руки, уперся в фальшборт.

– Кто здесь? – спросил я в туман.

– Я, – ее голос звучал где-то совсем рядом.

– Ты где?

– Тут я, на берегу.

– Да? – мой вопрос был не умнее предыдущего ответа с берега.

– Ага…

– А что ты там делаешь?

– Стою.

– Подожди-ка минутку, – прервал я этот дурацкий диалог.

Гремя подошвами кирзачей по решетчатому металлическому трапу, я спустился вниз, в машину, и вернулся на палубу с полуторакиловаттной лампой с отражателем и длинным шнуром. Воткнув шнур в розетку внутри рубки, я включил лампу и направил ее туда, где, по моему разумению, должен был быть берег. В мощной струе света едва проявились ближние ветви деревьев, нависающие почти над палубой, какие-то темные силуэты среди тумана; блеснула черная вода.

– Ну ты где там? – крикнул я.

– Здесь, здесь! – одно из темных пятен закачалось, и я понял, что моя собеседница машет руками.

– Ты у самой воды?

– Наверное. Но я боюсь проверить. А вдруг здесь обрыв.

– Нету здесь обрывов, – пробормотал я. – Стой, где стоишь, и кричи почаще, чтоб я тебя сходнями не убил.

– Чего кричать?

– Кричи «ау», если хочешь.

Я пристроил лампу на палубе и, под аккомпанемент раздающихся через каждые несколько секунд «ау», пошел на корму за сходнями. С каждым разом «ау» звучало все жалобнее, и мне показалось, что девчонка там, на берегу, вот-вот разревется.

– Я попробую положить сходни, – сказал я в сторону берега. – Постарайся увидеть или поймать их. Только смотри, не булькнись в воду. Хорошо?

– Ага.

Взяв сходни – две сбитые вместе доски с поперечными перекладинами через шаг – за середину, я перекинул их через фальшборт, придал им наклонное положение и стал понемногу выдвигать куда-то в туман. Пару раз раздалось сочное «плюх», когда я задевал передним концом по воде, но в итоге сходни уперлись-таки во что-то твердое.

– Нашла! – раздалось с берега.

– На чем там они лежат?

– На берегу!

Я чертыхнулся.

– Берег разный бывает. Они там прочно лежат?

Тишина. Видимо, девчонка на ощупь изучала, во что же уперлись сходни.

– Вроде прочно.

– Ну тогда давай поднимайся на борт. Сможешь?

– Конечно.

Качнуло. Я уперся покрепче ногами в палубу, руками удерживая сходни. Из тумана на меня наплывало что-то бесформенное, в свете яркой лампы превратившееся постепенно в неясный человеческий силуэт. Рядом с ним плыл еще один силуэт поменьше, но рассмотреть его я не успел.

– А куда дальше?