Гнев Мегрэ - [4]

— Он носил при себе оружие?

— Да, автоматический пистолет… У него было разрешение префектуры… Мазотти был убит из другого пистолета…

Мегрэ вздохнул, сделал официантке знак наполнить бокалы, он уже давно жаждал этого…

Люка пояснил:

— Я счел нужным ввести вас в курс дела, патрон, и подумал, что вам будет небезынтересно послушать Антонио…

— Я сказал только правду…

Люка продолжал:

— Я послал Эмилю повестку явиться на набережную Орфевр сегодня утром… Признаться, меня обеспокоило, что он исчез именно в ночь перед этим…

— О чем ты собирался спросить его?

— Привычка… Хотел в последний раз задать ему те же самые вопросы, чтобы сравнить их с его прежними ответами и с показаниями других…

— Те два раза, что Буле был у тебя, он выглядел напуганным?

— Нет, скорее озабоченным… Больше всего он боялся, как бы его имя не попало на страницы газет… Он все твердил, что это нанесет большой урон его делам, что его кабаре спокойные, там всегда тихо и мирно, и если о нем заговорят в связи с каким-то там грязным делом, он от этого уже не оправится…

— Верно… — подтвердил Антонио, вставая. И добавил: — Я больше не нужен вам?.. Сейчас мне надо быть с сестрами и матерью: ведь они в таком состоянии…

Вскоре послышался шум мотора, и красный лимузин устремился в сторону Нового моста. Мегрэ не спеша пригубил аперитив, искоса взглянул на Люка, вздохнул:

— Тебя ждут где-нибудь?

— Нет… Я рассчитывал…

— Позавтракаем здесь? — И так как Люка согласился, заключил: — Вот и хорошо, посидим вдвоем… Я позвоню жене… А ты пока можешь распорядиться…

— Вам заказать макрель?

— И говяжью печенку в пергаменте…

Именно запах говяжьей печенки больше всего соблазнял Мегрэ, как, впрочем, и вся атмосфера бара, куда он не заглядывал уже много недель.

Дело Мазотти не представляло особой важности, и до сих пор Люка занимался им один. Никого, кроме обитателей Монмартра, не интересовала смерть Мазотти. Каждому понятно: если сводят счеты, это всегда чем-нибудь кончается, иногда — новым сведением счетов…

Преимущество ведения подобных дел состоит в том, что ни прокуратура, ни судебные следователи не понукают без конца полицию. Правильно говаривал один магистрат: «В сущности, это значит, что на одного меньше придется держать годами в тюрьме…»

Мегрэ и Люка подкреплялись, беседуя. Мегрэ поподробнее расспросил об Эмиле Буле и в конце концов заинтересовался этим любопытным человечком.

Сын нормандского рыбака, Эмиль в шестнадцать лет завербовался посыльным в Трансатлантическую компанию. Это было до войны. На борту «Нормандии» он плавал через океан и в то время, когда началась оккупация Франции, находился в Нью-Йорке.

Как он, тщедушный и маленький ростом, был принят в американский военно-морской флот? Он прослужил в нем всю войну, а затем вернулся на работу в компанию, на сей раз в качестве помощника метрдотеля на борту «Иль-де-Франс».

— Знаете, патрон, почти все они — кто больше, кто меньше — мечтают когда-нибудь завести собственное дело, и Буле тоже после двух лет супружеской жизни купил в Гавре бар, который не замедлил превратить в дансинг… Как раз в это время входил в моду стриптиз, и, судя по всему, Буле быстро набил себе кубышку… Еще до несчастного случая и гибели жены у него было намерение открыть дело в Париже…

— А дансинг в Гавре он продал?

— Передал его управляющему… — Одному из своих старых товарищей по «Иль-де-Франс»… А в Париже купил «Лотос», который в то время не процветал, как ныне… Это было второразрядное кафе, ловушка для туристов, одно из тех заведений, что встречаешь на каждом шагу на улочках вокруг площади Пигаль…

— Где он познакомился с сестрой Антонио?

— В «Лотосе»… Она служила там гардеробщицей… Ей было всего восемнадцать лет…

— Чем в это время занимался Антонио?

— Работал на автомобильном заводе Рено… Он приехал во Францию первым… Позже вызвал мать и сестер… Они жили в квартале Жавель…

— Получается, Эмиль женился вроде как бы на всей семье… Ты побывал у него дома?

— Нет… Я заглянул в «Лотос» и в другие его кабаре, но не думал, что надо зайти к нему на квартиру…

— Ты убежден, что не он убил Мазотти?

— Зачем ему было убивать?.. Ведь он выигрывал партию…

— Возможно, он боялся…

— Никто на Монмартре не думает, что это — дело его рук…

Они молча выпили кофе, но от кальвадоса, который[1], как обычно, хотел поднести ему хозяин, Мегрэ отказался. Он выпил два аперитива, затем побаловал себя бокалом пуйи и, когда шел с Люка в уголовную полицию, был весьма доволен собой.

У себя в кабинете он снял пиджак, ослабил узел галстука и углубился в административные досье. Речь шла ни больше ни меньше! — о реорганизации всех служб, от него ждали докладную по этому поводу, и он составлял ее, словно прилежный ученик.

Всю вторую половину дня его мысли то и дело возвращались к Эмилю Буле, к маленькой монмартрской империи, которую основал бывший служащий Трансатлантической компании, к молодому итальянцу и его красной машине, к квартире на улице Виктор-Массе, где жили три женщины с детьми.

За это время Люка обзвонил больницы и полицейские участки, повсюду разослал приметы Эмиля Буле, но и к концу рабочего дня розыск не дал никаких результатов.