Гнёт. Книга вторая. В битве великой - [102]

Слуга доложил:

— Пожаловал мистер Говард.

Вошёл англичанин. Окинув компанию проницательным взглядом, он сказал:

— Рад встретиться с вами, господа. Не будем терять времени.

— Прошу подкрепиться. — Сеид Назарбай сделал знак слуге, и тот подал поднос с рюмками и бокалами; поставив всё возле гостя, отошёл. Мистер Говард внимательно оглядел стоявшего в углу китайца. Хозяин пояснил:

— Глухонемой, вывезен мной из Китая. Ли Бин! Иди сюда! — крикнул он по-китайски. Но лимонного цвета лицо было безучастно. Ли Бин не шелохнулся. Глаза глядели сонно.

— По-видимому, наркоман… — проговорил англичанин.

— Немного курит, но это делает его ещё ценнее…

В это время есаул потянулся к бутылке, она была пуста.

— Эй, китаеза! Иди сюда…

Ли Бин всё так же безучастно глядел на хозяина. Тот сделал несколько знаков, и безжизненная фигура китайца ожила. Он взял из ниши бутылку, подошёл к есаулу, наполнил стакан и быстро вернулся на своё место.

— Какого чёрта он бутылку унёс?.. — ворчал казак.

— Простите, господин есаул, он выполнил мой приказ. Сейчас начнём обсуждение важного вопроса.

Есаул что-то промычал и стал медленно тянуть коньяк, заедая ломтиком лимона.

— Прошу, мистер Говард, — пригласил хозяин.

— Как вам известно, господа, из Мешхеда приходит регулярно помощь. Связь налажена хорошо. Но нам дремать нельзя. Необходимо сегодня же договориться об объединении. Лозунг большевиков "Вся власть Советам" очень популярен. Генерал Коровиченко долго не продержится. Давайте намечать нашу программу. Кстати, — англичанин обратился к хозяину, — почему я не вижу почтенного Ишана-Ходжу?

— О, святой отец очень занят, укрепляя "Джамият и улема".

— Это значит: "Союз мусульманского духовенства", — перевёл Говард. — Что же, нам и союзу интересно работать вместе. В Коканде мы уже имеем твёрдую договорённость с "Советом мусульман". Прошу высказываться.

Есаул провёл рукой по свисавшему чубу, выпил стакан нарзана, прокашлялся:

— Атаман Дутов предлагает назвать нашу организацию "Восточной Федерацией"…

— Или Юго-Восточным союзом, — добавил желтолицый, — на этот счёт у консула Эсертона имеется договорённость с Дутовым.

— Его высочество эмир пожелал быть участником этого союза, — заявил Хамракул Али-бек.

— Я полагаю, господа военные выскажутся?

Говард посмотрел в сторону трёх штатских и полковника в туркменском халате. Один из штатских выпрямился и, подняв плечи, словно на них были густые эполеты, раздельно проговорил:

— Союз офицеров уже совещался. Он не возражает войти в крупное объединение. А действовать мы начали. Многие получили посты, что очень поможет при перевороте.

— Что же, господа, ваше мероприятие своевременно. Подобную тактику следует применять и дальше. Советы надо разваливать изнутри, иметь там своих людей. Нами уже подписан договор, предложенный кокандским правительством. Туркестан на двадцать пять лет будет английской колонией.

— Не может быть! — сорвалось у Журовича.

Говард иронически посмотрел на полковника и, вынув из бокового кармана бумагу, прочёл выдержку:

"…После свержения советской власти в Туркестане будет образована автономная республика под исключительно английским влиянием".

Он торжествующе обвёл взглядом всех присутствующих и машинально сунул бумагу под край ковра.

— Британское правительство оказывает и будет оказывать щедрую помощь своим союзникам… Вам, полковник, это хорошо известно, — сказал он Журовичу, заметив на лице полковника разочарование.

— Ещё хочу заметить, — продолжал Говард, — спешите укреплять позиции. В Петрограде назревают нежелательные события. Обдумайте план действий.

Сеид Назарбай вышел сделать распоряжение и вернулся в сопровождении трёх музыкантов, за ними слуги несли подносы с угощением и напитками.

— Предлагаю дружескую беседу скрепить дружеской пирушкой, — объявил он.

— Музыка, шампанское и женщины! Что может быть отраднее… — заявил уже протрезвевший есаул Дутова.

— Всё будет! — загадочно блеснул глазами хозяин.

Говард пил мало, хотя слуга китаец неизменно подносил ему новые блюда и новые вина. Ли Бин, входя в комнату, оставлял свои туфли у порога и бесшумно скользил по ковру цепкими ногами. Во время одного из таких преподношений он ловко вытащил ногой из-под ковра документ и не менее ловко переправил его в широкий рукав своего шёлкового халата.

Музыка заиграла что-то похожее на марш, и в комнату вошли одна за другой пять девушек. Все они были миловидны, а смущенье ещё больше красило их. Последней вошла худощавая брюнетка со смелым взглядом карих глаз. Пока подруги рассаживались, она остановилась на пороге и, внимательно всех оглядев, решительно направилась к Говарду.

— Эти, — она повела презрительным взглядом в сторону пирующих, — сильно подогреты. Я опасаюсь эксцессов. Разрешите присесть возле вас, мистер?

— Пожалуйста. — Говард подвинулся. — Простите, я не всех знаю… — замялся он.

— Вполне понятно. Я сестра офицера Тишковского. Служу в железнодорожном штабе машинисткой. Могу ознакомить со многими деятелями.

— Счастливая случайность. Я рад познакомиться с вами, мисс.

Вскоре у них завязалась оживлённая беседа.

Музыка, говор, весёлый смех, иногда женское повизгивание наполнили комнату, а за дверью хозяин расспрашивал старика сторожа: