Глубинка - [15]
— Погоди, Харлампий! — отрубил Гошка. — Какой обман? Ведь ты же болен!
— Но не умираю же. А таким вызовом пользоваться позволено только в крайних случаях. Это же риск!
— Послушай, Харлампий! — взорвался Сергей. — Отряд в таком положении, что любой риск будет оправдан. Вон я только что опять с рабочими беседу имел.
— Ну и… — Харлампий насторожился. — Как они?
— Что «как они»? — раздраженно переспросил Сергей. — Не пляшут же! Злые, понимаешь, опухшие. Сходи сам и послушай, о чем говорят.
Он дунул в мундштук папиросы, сунул ее в рот. Харлампий, потирая виски, сказал:
— Вот орелики. Я вчера у них брагу нашел. Велел же вылить.
— Ка-ак же, — Гошка хмыкнул. — Так толпой и бросились выливать.
Начальник наложил руку на лоб, простонал:
— Охо-хо. Не послушался Хохлов… Гоша, свяжешься с базой, попроси ответ на нашу телеграмму. Официальный, за подписью начэкспеда.
— «Попроси»! — взъярился Гошка. — Открытым текстом такое загну, чтоб у них там штаны посползали!
— Ты что это? — начал багроветь начальник. — За хулиганство в эфире — судят!.. Развинтился до безобразия! Если доверили рацию, решил что вздумается вытворять? Нет, дорогой, не позволю.
Сергей задумчиво слушал их препирательства, хмурился — должно быть, своим неприятностям. Харлампий постепенно успокоился.
— Как она не вовремя привязалась, хвороба, — пожаловался он, не отнимая руки со лба. Виновато посмотрел на Сергея. — Раньше, бывало, днями по колена в воде бродишь — и хоть бы хны, а теперь…
Сергей все так же нахмуренный, весь в себе, но все же отреагировал на его слова — безучастно покивал. Зато Гошка не упустил случая, поддел:
— Старишься, Харлампий. Сидеть бы тебе в конторе, в теплом месте.
— Нет уж, — поняв намек, начальник протестующе повозил головой по подушке. — В конторах теперь все больше молодые сидят, да ранние, вроде тебя, молокососа. А я старый полевой волк. Так-то.
Сергей встал так, чтобы загородить Харлампия от Гошки.
— Чего ты на самом деле, перестань, все же он постарше тебя как-никак. — Повернулся к начальнику. — Тамара аптечку принесет, выпьешь чего надо, а то, черт знает, всякое может приключиться: воспаление легких, к примеру.
— Спасибо, Сережа. — Харлампий зашелся надсадным кашлем. В полутьме палатки глаза его сердито поблескивали. — Действительно чувствую себя неважнецки. С недельку проваляюсь, знаю. Ты уж тут пораспоряжайся, прими, так сказать, командование.
— Ну какой разговор! — Сергей дернул плечами. — Отлежись, справимся, я думаю.
— Еще бы, — подтвердил Гошка. — Можно лежа руководить.
— Ну ты даешь! — Сергей неодобрительно крутнул головой. — Человек болен, посочувствовал бы.
Сочувствовать Гошка явно не хотел. Он откинулся на спальник, завел руки за голову. Солнце косо било в окошечко палатки, и там, где конец яркого бруса упирался в землю, она, подсыхая, парила. Сергей вытащил рюкзак, развязал.
— Схожу на Верхний участок, давно уж не проведывали.
— Правильно, — одобрил Харлампий. — Может, там хоть где-нибудь земля оголилась, зададим канавы, пусть долбят.
— «Хоть где-нибудь»? — переспросил Гошка. — Без геофизических данных, на пустом месте? Так надо понимать? Это липа, Харлампий.
— Ничего, можно задать, — ответил за начальника Сергей. — Я тоже об этом думал. Заактируем как горные выработки по ложным аномалиям.
— Что, Георгий, съел? — Харлампий с упреком уставился на Гошку. — Сережа в нашей экспедиции первый сезон, у нас другая специфика, а уже разобрался, вник. С умом к делу подходит, с головой… Начальствовать, брат, это не зубы скалить. Результаты поисков, само собой, вещь наиважнейшая, но план, пла-ан — бог! Выдай кубаж, хоть умри. Так что эти канавки в дело пойдут. Сейчас главное — дать рабочим разрядку. Им все равно, где копать.
Гошкина голова в столбе света, и ухо малиново просвечивает. Он сидит пришибленно, растерянно водит глазами.
— Ну почему по ложным аномалиям копать, их ведь тоже документировать надо, графики строить? Да и где они — ложные? Я их вам из пальца высосу? — Он спустил ноги на пол. — Нет, командиры, это вы задумали зря. Как геофизик, я против.
— Надо копать, Гоша, где угодно — копать. От сознания, что начали наконец работать, рабочие духом воспрянут.
— А мы?
— Мы — ладно, — Сергей похлопал Гошку по плечу. — А вот они… Почему моральный фактор учесть не хочешь?
— Иди на Южный участок, — посоветовал Гошка. — Нельзя ли там разбросать снег, на невскрытых аномалиях? Попробовать копать с пожогом.
— Костры твои залье-ет, — простонал Харлампий. — Вода прет под снегом.
— Надо пробовать, — уперся Гошка. — Там есть начатые канавы, их прошлый год осенью буранами занесло. С ними повозиться я согласен. Жди меня там, после связи подбегу.
— Хорошо, подбегай. — Сергей накинул на шею ремешок фотоаппарата. — На месте посмотрим, подумаем. Возможно, отвалы обнажились или профильные колышки. Ты план участка прихвати.
— Прихвачу обязательно. А ты вот это обнови. — Гошка вытащил из-под нар Женькины снегоступы.
— Давай, — обрадовался Сергей. — Это давай, оценим! Еще ружьишко твое попрошу.
Гошка подал ему двустволку. Сергей переломил ее, заглянул в стволы:
— Как бой?
— Нормальный. Это, брат, штучной работы, девятьсот десятого года.
Лучшую часть творчества Глеба Иосифовича Пакулова составляет роман “Варвары”, в котором он повествует о жизни и быте скифских племен. В далеком прошлом жил воинственный, но искусный народ – скифы. Трудно принять решение о войне старому владыке скифов – Агаю. Нет мира среди трех старейшин союза скифских племен. Коварство и предательство преследуют Агая. Но мудр владыка: он отправляет послов в стан своих врагов.
Повесть о принятии христианства на Древней Руси и роман о жизни и быте скифских племен.Содержание:Геннадий Осетров. Гибель волхва (повесть), с. 3-176Глеб Пакулов. Варвары (роман), с. 177-441Словарь, с. 442-443.
Религиозный раскол, который всколыхнул в XVII веке Россию подобно землетрясению, продолжается и до сего дня. Интерес к нему проявляется сейчас не из археологического любопытства. На него начинают смотреть как на событие, способное в той или иной форме повториться, а потому требующее внимательного изучения.Роман Глеба Пакулова «Гарь» исследует не только смысл и дух русского церковного раскола. Автор с большой художественной силой рисует людей, вовлеченных в него. Роман уже обратил на себя внимание не только многих любителей художественного слова, но и специалистов — историков, мыслителей.
Сказочный город-государство Малявкинбург славен своими трудолюбивыми добрыми жителями — моликами. Но узнали о них жестокие и злые грубы и отправились на моликов войной. Девочка Лея с великаном Добрушей помогают сказочным жителям избавиться от грубов, мокриц, главного паука Мохнобрюха.
Действие романа Анатолия Яброва, писателя из Новокузнецка, охватывает период от последних предреволюционных годов до конца 60-х. В центре произведения — образ Евлании Пыжовой, образ сложный, противоречивый. Повествуя о полной драматизма жизни, исследуя психологию героини, автор показывает, как влияет на судьбу этой женщины ее индивидуализм, сколько зла приносит он и ей самой, и окружающим. А. Ябров ярко воссоздает трудовую атмосферу 30-х — 40-х годов — эпохи больших строек, стахановского движения, героизма и самоотверженности работников тыла в период Великой Отечественной.
В книгу Семена Гехта вошли рассказы и повесть «Пароход идет в Яффу и обратно» (1936) — произведения, наиболее ярко представляющие этого писателя одесской школы. Пристальное внимание к происходящему, верность еврейской теме, драматические события жизни самого Гехта нашли отражение в его творчестве.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.