Глазами волка - [62]

— Агра!

Девушка не пошевелилась. Лик наклонился и ткнул её пальцем в щёку.

Глаза открылись. Они были сердитые, но не сонные.

— Чего тебе надо?— спросила таврийка.

— Я хотел тебе вопрос задать.

— Я тоже хотела.

— Задавай!

Девушка удивлённо подняла брови. Лик продолжал смотреть ей в лицо.

— Скажи, ты как далеко тетиву натягиваешь — до плеча или до уха?— наконец, осведомилась девушка.

— До глаза,— ответил Лик,— Теперь моя очередь. Почему ты не сказала, что он твой отец?

— Не захотелось.

— Он вызвал меня на бой. Сказал, что его армия готова заключить союз – но командовать будет победитель.

— Понятно.

— Это безумие! Зачем терять бойца?

— Он так решил.

— Он думает, что лучше потерять одного, чем потерять всех из-за распри между командирами?

— Может быть. Он выйдет в бронзовых доспехах и с железным скифским мечом. Знаешь, короткий такой…

— Такой меч называется акинак.

— Спасибо, буду знать.

— Зачем ты мне это рассказываешь?— Лик хмурился.

— Ты сам только что жаловался, что я мало тебе рассказываю.

— Но зачем ты подсказываешь мне оружие твоего отца? Ты хочешь, чтобы я победил? Ты думаешь, я смогу вернуть твою сестру, а отец не сможет?

— Что думаю – это моё дело. Я пока ещё не рабыня, а почётная пленница.

— А что ещё хочешь рассказать?

— Ничего,— девушка закрыла глаза.

Лик посидел, посмотрел на неё, но ничего не изменилось. Он поднялся и пошёл на другую сторону стоянки.

— Я хочу сказать ещё,— послышалось из-за спины.

Лик замер.

— Говори, я слушаю,— сказал он, не поворачивая головы.

— Подойди обратно.

— Ты не рабыня,— произнёс Лик,— Но и не командир. Почему я должен тебя слушаться?

— Я хочу кое-что сказать.

Лик развернулся и подошёл снова. Опустился на колени.

Девушка отодвинула голову — насколько это возможно для связанного человека:

— Ты чего?— спросил Лик.

— Почему ты встал на колени?

— Чтобы ты могла передать свой секрет тихо. Ты же не хочешь, чтобы все услышали.

— А вдруг я хочу громко?

— Тогда ты не стала бы меня звать.

— А, хорошо. Скажи, тебе нравится быть волком?

— Я привык.

— А хотел бы перестать?

— В этом нет смысла.

— Ну… ты мог бы стать совсем человеком. Или совсем волком.

— Разве я недостаточно человек?

Девушка усмехнулась

— Поцелуй меня, пожалуйста.

— Что?

— Ну скучно лежать. А любовь — развлекает. Вы же даёте мне воду. А почему бы не дать развлечений?

— Без любви протянешь дольше.

— Все мальчики так думают,— девушка захихикала.

Лик смотрел на неё с глухим раздражением. Целовать девушку не хотелось. Хотелось укусить.

Лик сжал губы, постарался дышать ровно. Потом наклонился и быстро поцеловал в щёку.

— Ого! Ты чего?— девушка была удивлена.

— Пленные должны хорошо содержаться,— ответил Лик,— За хороших пленных работорговцы дают хорошую цену. Всё, до свиданья. Лежи тихо. Захочешь в туалет — зови на помощь. Дозорный придёт.

— А вдруг он тоже целоваться полезет?

— Ты же хотела поцелуев.

— Я хотела поцелуев героя, а не горного сброда.

— Они все в волчьем виде, какие тут поцелуи. Всё, лежи тихо.

— Береги себя, ликантроп. Ты смешной и странный.

— Очень приятно, спасибо,— Лик зашагал прочь.

Пот колол глаза.

Лик вспомнил одну историю из рассказов Маэса. Он услышал её, казалось, сотню лет назад, когда они ещё жили в Херсонесе и были полны надежд.

Некий чародей, называвший себя Баламуд, как-то появился в Византии, что в Вифинии, и сказал, что будет учить ликантропии. Приходи в схолию к Баламуду, плати, как за урок десяти хороших геометров, — и научишься метаморфозе. Будешь бегать волком не хуже галата. Надо сказать, что про невриев в Вифинии знают мало, а ликантропию называют галатской наукой. И сам Баламуд утверждал, что поклоняется галатским богам и чуть-чуть не добился от городского совета участка и мрамора на постройку оракула загадочного Трёхликого Бога.

Неизвестно, кого и чему он сумел научить. В конце концов вифинский царь закончил очередную распрю с родственниками и велел совету разобраться с магом. Судьи начали расследование и постановили, что Баламуд — никакой не заморский колдун, а гераклеец из Ольвии с обычным именем Алексей, едва не казнённый на родине за развращение молодёжи. И вот он бежал в Византий, чтобы под видом магической науки заниматься прежними непотребствами.

На суде Баламуд держался нагло и требовал сжечь его на костре, чтобы безотлагательно попасть на небо. Но совет не поверил в его магию и постановил казнить его другим, совсем обидным способом.

Настоящие ликантропы, не говоря о лисах и барсуках, конечно, только смеются над такими наставниками. В терионах нет ничего против природы. Метаморфоза — это так же естественно, как зачатье, как распустившийся цветок, как гусеница, ставшая бабочкой.

Если взглянуть на лестнице существ, то терион окажется к зверю, чем к человеку. А у зверей нет магии. Она им и не нужна. Так откуда ей взяться у терионов?

Вот почему Лик не доверял колдунам. Даже своим, скифским. Теперь, когда бесчестный Гиппарх стал советником, он на собственной шкуре убедился, что маги — враги.

А сегодня его шкура принесла ему ещё одно открытие.

Оказывается, бывают люди, которым просто нравятся ликантропы.

63

Маэс уже привёл Анасагора. Волк-привратник смотрел на него понимающими глазами, как старый пёс на хозяйского сына.