Глазами волка - [29]

— Они пытались избить Маэса. Зачем им это приказали?

— Никто не приказывал. Они сами.

— Зачем? Это связано с поединками?

— Ну, надо же им хоть как-то быть сарматами! В городе набег не устроишь, скот не угонишь, шатры не сожжёшь. Приходится ходить в колпаках. Не каждый может, как великий Арб, уйти из города и жить свободно.

— А Маэс говорит, что ему и в городе свободно.

— Я не согласен. Тут противоречие. Если Маэс у нас свободен, то почему какой-то Евдокс решает, какие бои он должен проиграть? Я понимаю, что для вас, невриев, противоречия в этом нет. Но для философа оно есть.

— А что думают философы о трёх царях, каждый из которых мечтает захватить Херсонес?

— Думаю, что эти цари достаточно хитрые, чтобы скрыть, что они хотят делать, от тех, кого собрались захватывать.

Лик был вынужден согласиться. И стал спрашивать о другом:

— Что будешь делать, если начнётся война?

— Меня воевать не пустят. Слишком маленький.

— А что бы ты хотел?

— Я не против, если цари победят,— спокойно сказал Ихневмон, глядя ему прямо в глаза.

При Маэсе он бы такого не говорил. Этот сразу голову оторвёт за такие речи…

— Не боишься, что город разграбят и сожгут?— осведомился Лик.

— Зачем царю жечь собственную добычу?

— Маэс говорит, что город потеряет свободу.

— Нас и так Евдокс кормит,— напомнил Ихневмон,— Так что мы свободны от обеда до обеда. И если выбирать между обедами у любого из трёх царей и обедами у Евдокса, — я выбираю обеды царские. Там, наверное, служанки будут красивые. И жареных тушканчиков подают. Ты ел когда-нибудь жареных тушканчиков?

— Только сырых. После метаморфозы.

— Попробуй жареных. Я ел один раз в жизни, — и до сих пор не могу успокоиться!

— А скажи, Ихневмон, ты бы хотел стать царём?

— Зачем мне это?

— Ел бы каждый день жареных тушканчиков.

— ...И кормил бы ими ораву бездельников. Ни за что!

— Можно нажарить тушканчиков и поставить в спальне,— предложил Лик,— И съесть их в одиночку.

— У царя ничего не бывает в одиночку,— произнёс Ихневмон таким тоном, словно всю жизнь провёл во дворце,— И царь ничего не видит. Вокруг него — советники, придворные, посыльные. Быть царём — это ослепление. Эдип потому и выколол себе глаза, что всё понял.

Лик вспомнил про Палака и Гиппаса. Похоже, маленький философ прав. Разве дойдёшь до такого безумия самостоятельно...

Интересно, откуда Ихневмон знает, как живут цари? Наверное, тоже из какой-то трагедии.

— А кем бы ты хотел быть, если не царём?

Ихневмон почесал подбородок и ответил:

— Я мечтаю найти одну книгу. Но это не важно. Всё, мне пора.

— Подожди. Этот Арадниклим из Халдеи — он тоже искал эту книгу?

Ихневмон замер — словно его пригвоздило копьём. Потом медленно повернулся и спросил:

— Откуда ты знаешь про Арадниклима?

— Я просто спросил. Я слышал, ты хочешь стать, как он.

— Я даже не рискну искать ту книгу, что искал Арадниклим,— ответил Ихневмон,— Сначала надо найти мою. Чтобы быть уверенным — я умею искать и находить.

31

Когда Лик вернулся домой, там поджидала ещё одна неожиданность. На пороге комнаты, перегородив вход, стоял человек в тёмной накидке на голове. Из-под накидки торчала борода, такая широкая, что её было видно даже из-за спины.

Лик не разглядел его лицо, но всё равно узнал пришельца. Он видел эту сгорбленную спину на обеде у Евдокса. Видимо, кто-то из рабов.

Незнакомец был с ног до головы завёрнут в чёрную накидку, доходившую до пят. Возможно, он был слишком стар, а может быть, просто прятал тело, как это принято у мидян и халдеев.

Лик, как и Маэс, разгуливали, как это принято у молодых гераклецев, обнажённые по пояс, обвязавшись хитоном и босиком. Ликантропия отучила их от скифского обычая носить штаны.

Лик подкрадывался как можно бесшумней. И вот он уже слышал, о чём они говорят.

— Тебя не видели в палестре,— ворчал незнакомец.

— Допустим.

— Тебе что-то мешает?

— Нет. Но один день ничего не решит в тренировках.

— Дней было два.

— Допустим, два. Но даже два ничего не решают.

— Из дней складываются месяца, а из месяцев годы...

— Знаю. А теперь — пошёл вон!

— Что передать хозяину?

— Передай, что я свободный человек и рабам вроде тебя не подчиняюсь…

Посланец зашагал прочь. Лик посторонился, и хмурый бородач прошёл мимо, даже не посмотрев в его сторону.

Получается, для младшего неврийца поручений у него не было… Или ему вовсе не было дело до его существования.

Лик подошёл ко входу в нору. Маэс по прежнему грелся, раскинув босые ноги, на белой плите.

— Я нашёл Ихневмона,— сказал юный невриец,— Поговорили.

Маэс помолчал, наклонив голову, словно к чему-то прислушивался. Потом произнёс:

— Сегодня Луна отличная.

32

Луна и правда пошла на убыль. В эту ночь метаморфозы не случилось. Можно было отсыпаться. Они обсуждали это до самого утра, а потом опять дрыхли до полудня.

Когда они проснулись, незнакомец стоял в дверях. Лик нарочно сделал вид, что ещё дремлет.

Но незваный гость всё равно заметил пробуждение:

— Сегодня вечером. Твой выход первый,— произнёс он.

— Условие в силе?— поинтересовался Маэс, не открывая глаз.

— Я всё сказал,— ответил незнакомец и скрылся в ярком полудне.

Лик пожелал ему встретить у входа сарматов с дубинками.

— Сегодня жертвоприношение Могучей Луне,— Маэс по-прежнему не открывал глаз.— Ты пойдёшь? Или ты поклоняешься каким-то другим богам?