Глаза ребёнка - [203]

Но для нее правда, вероятно, и не имела решающего значения. Кэролайн была профессионалом. Паже знал, что уик-энд она проведет за работой и подготовит безупречную заключительную речь. К утру понедельника Крис был почти уверен, что через несколько часов снова станет свободен.

Достаточно было увидеть выражение лица Салинаса, чтобы понять: случилось нечто непредвиденное.

Они ждали прихода судьи Лернера. Присяжных в зале не оказалось. Суетились репортеры, поставленные Лернером в известность, что Кэролайн собирается ходатайствовать о прекращении дела. Паже рассчитывал увидеть Виктора раздраженным и агрессивным; тот же, напротив, казался каким-то отрешенным и лишь изредка улыбался, словно думая о чем-то своем. Создавалось впечатление, будто он один знает, что здесь должно произойти.

Паже повернулся к Кэролайн.

— Что это с Виктором?..

— Всем встать, — рявкнул помощник Лернера. — Судья Верховного суда города и округа Сан-Франциско Джеред Лернер открывает заседание.

Лернер взошел на свое место.

— Итак, — твердым голосом объявил он, — сегодня нам предстоит заслушать ходатайство обвиняемого о снятии с него обвинения. Мисс Мастерс, прошу вас.

Салинас поднялся с места.

— Прошу прощения, Ваша честь, но за последние сорок восемь часов возникли некоторые обстоятельства, которые делают подобное ходатайство в лучшем случае преждевременным. Обвинение просит разрешения суда возобновить слушания по делу и допросить еще одного свидетеля. Разумеется, предварительно ознакомив — в общих чертах — с новыми фактами мисс Мастерс.

Внутри у Паже все оборвалось: Салинас намеренно выделил слова «новые факты», тем самым давая понять, что ни о какой сделке с Бруксом теперь не может быть и речи.

— Это нокаут, — пробормотала Кэролайн, вставая с места. — Как же вы обнаружили этого свидетеля, мистер Салинас?

— Эта женщина сама нашла нас, — не без иронии ответил обвинитель. — Она узнала мистера Паже по телевизору, когда смотрела отчет о заседании суда в пятницу.

Внезапно догадка мелькнула в сознании Паже. Но Мастерс ничего не подозревала.

— Кто же это? Надеюсь, не очередная любительница смотреть в замочные скважины?

Салинас покачал головой.

— Эта леди видела мистера Паже при совершенно других обстоятельствах. В некоем благотворительном заведении.

Кэролайн, недоумевая, обратилась к Лернеру:

— Одну минуту, Ваша честь, если позволите.

Она села и посмотрела в глаза Паже; взгляд ее выражал тревогу и раздражение.

— Тебе что-нибудь известно об этих «новых фактах»?

Паже почувствовал, что у него мутится сознание.

— Да, известно. И похоже, что шансов договориться с Бруксом больше нет.

Лернер дал Кэролайн лишь несколько часов на подготовку: сведения, которыми располагала свидетельница, были немногочисленны и конкретны, так что допрос обещал быть недолгим. В два часа пополудни свидетельское место заняла Анна Велес. Присяжные внимательно рассматривали свидетельницу.

Насколько Паже помнил ее, она ничуть не изменилась, если не считать, что сейчас на женщине был черный костюм. Те же живые карие глаза, золотые серьги, яркий макияж на миловидном пухленьком личике. «Надо быть полным идиотом, — подумал он, — чтобы понадеяться на то, что она не узнает меня».

У Салинаса был все тот же равнодушный, почти скучающий вид.

— Где вы работаете, мисс Велес? — спросил он.

— В приемном пункте благотворительного центра, это на Мишн-стрит.

Паже вспоминал события того дня, и ему казалось, что это был сон: пребывая в замешательстве после учиненного Монком допроса, он из всех опрометчивых решений, вертевшихся у него в голове, выбрал самое опрометчивое. Угораздило же его встретиться с этой женщиной! Сама сцена на Мишн-стрит, как сейчас, стояла у него перед глазами.

Очевидно, то же самое справедливо было бы сказать и об Анне Велес.

— И в ноябре того же года вы встретили обвиняемого, Кристофера Паже? — спросил Салинас.

Насколько Крис помнил, лицо у Анны было словно специально создано для того, чтобы улыбаться, но сейчас оно было торжественно-строгим.

— Да, — промолвила она, — в приемном пункте.

Присяжные наблюдали за происходящим с прилежным вниманием, но в то же время нельзя было не заметить их явной озадаченности: похоже, они сознавали лишь то, что на их глазах свершается нечто важное.

— Прошло так много времени, — спокойным тоном сказал Виктор. — Почему именно теперь вы решили поставить нас в известность?

— В пятницу вечером я смотрела телевизор — просто потому что его включила моя сестра. Какой-то комментатор рассказывал об этом деле, и я увидела кадр, на котором был мистер Паже.

«Я знаю этого человека», — сказала я сестре. — Велес украдкой взглянула на Паже. — Там рассказывали об этой леди, которой показалось, что она видела, будто какой-то мужчина выходил из квартиры другого мужчины, которого убили, и на нем был серый двубортный пиджак, и там что-то, кажется, было неладно с рукавом. Тогда я вдруг все поняла.

Салинас оживился:

— Что вы поняли?

— Я поняла, откуда я знаю мистера Паже — он заходил в наш пункт: приносил три костюма и новую пару туфель. — Голос у нее дрогнул, и Паже показалось, что она поежилась. — Один костюм был серого цвета, а на рукаве пиджака — пятно.