Глаза ребёнка - [131]

Когда Кэролайн Мастерс предстала взорам присяжных, лицо ее излучало почти безмятежное спокойствие. Она окинула жюри неторопливым взглядом, словно давая понять, что речь обвинителя не произвела на нее никакого впечатления.

— Позвольте мне сказать вам, — невозмутимым тоном произнесла она, — в чем вы по-прежнему будете сомневаться, когда подойдет к концу этот процесс. Вы по-прежнему будете сомневаться, убийство это или самоубийство. Умер Рикардо Ариас, когда мистер Паже находился где-нибудь над Атлантикой, или смерть настигла его в какое-то другое время. Вы по-прежнему будете сомневаться — даже если предположить, что это убийство и что мистер Паже на момент его совершения действительно находился в Сан-Франциско, — имел ли последний какое-нибудь отношение к этому преступлению. — Кэролайн помолчала. — А это означает, что ваш долг, уважаемые члены суда присяжных, признать Кристофера Паже невиновным.

Присяжные, казалось, насторожились; вывернув наизнанку слова Салинаса, Кэролайн заставила их прислушаться. Но Джозеф Дуарте смотрел на нее, недоверчиво прищурившись.

— Почему мистер Салинас сразу изложил вам все это? — спокойно продолжала Кэролайн. — Да потому, что для него важно, чтобы вы сразу поверили ему. Мистеру Салинасу необходимо, чтобы вы поверили, что Кристофер Паже встречался с Рикардо Ариасом. Что он приходил к мистеру Ариасу домой. Что мистер Паже был у него незадолго до его смерти — возможно, за несколько часов, а возможно — дней. Мистер Салинас наговорил так много всего, что легко можно было не заметить — в его речи отсутствует главное, а именно: доказательства того, что Кристофер Паже убил Рикардо Ариаса.

Паже отметил про себя, что этот пассаж Кэролайн удался; ее спокойная, ироничная манера выгодно выделялась на фоне напыщенной патетики обвинителя. Ему даже показалось, что присяжные теперь внимают ей с большим сочувствием.

— Желания мистера Салинаса еще не составляют основу доказательства, — продолжала Кэролайн. — На самом деле он не в состоянии убедительно доказать хотя бы то, что в какой-то момент отнюдь не безупречной жизни мистера Ариаса последнего отделяло от мистера Паже расстояние, не превышавшее двух миль. Я уже не говорю о том, что он неспособен представить неопровержимые доказательства в пользу того, что именно мистер Паже убил мистера Ариаса. — Она обращалась к Джозефу Дуарте: — Ведь правда — я прошу вас заметить это — состоит в том, что мистер Салинас вообще не может доказать факт убийства. И поэтому мистер Салинас хочет, чтобы вы разделили его предубежденность против Кристофера Паже.

Дуарте положил карандаш на стол.

— Он хочет добиться своего, — обрабатывала Кэролайн Дуарте, — навязав вам схему, наподобие комиксов. Герой его комикса одинокий любящий отец Рикардо Ариас беззаветно борется за благополучие дочери. В то время как мистер Паже — это развращенный богатством, высокомерный негодяй, который уводит у бедного Рикардо любимую жену. Короче говоря, мистер Салинас хочет, чтобы вы признали Кристофера Паже виновным просто потому, что Рикардо Ариас вам нравится больше. Кроме бездоказательности и голословности этого утверждения здесь возникают еще два вопроса. И первый из них: что же в действительности представлял собой Рикардо Ариас. — Кэролайн не спускала глаз с Дуарте. — В этой связи позвольте и мне, вслед за мистером Салинасом, поделиться с вами некоторыми наблюдениями. Это был человек крайне непорядочный. Неспособный ни к какой работе. Человек, который жил за счет жены. Человек, который в корыстных целях использовал собственную дочь. Тереза Перальта, не выдержав его эгоизма и хамства, была вынуждена уйти из дома, после чего ей, испытывавшей чувство ответственности за дочь, пришлось содержать обоих, при этом мистер Ариас принял позу любящего отца и единственного опекуна.

Теперь Дуарте был само внимание.

— Это тот самый Рикардо Ариас, — в голосе Кэролайн сквозило какое-то брезгливое отвращение, — который за десять тысяч долларов не постеснялся спекулировать именем родной дочери, тиснув в скандальной газетенке статью, исполненную жалости к своей несчастной доле. — Мастерс старалась говорить тихим, мягким голосом, отчего звучавшее в ее словах презрение становилось особенно явным. — Это тот самый Рикардо Ариас, который без зазрения совести обвинил невинного подростка в совершении развратных действий, лишь бы не остаться без алиментов, которые Тереза ежемесячно переводила ему на содержание дочери. — Взгляд ее скользнул по лицам присяжных. — Рикардо Ариас, — она повторяла это имя, точно заклинание, — человек, который к концу своей жизни исчерпал все оправдания собственного бесполезного и жалкого существования. Человек, будучи лишенный возможности и дальше прятаться за спиной жены, оказался перед суровой необходимостью назначенного судом по семейным делам психиатрического освидетельствования, которое неизбежно установило бы истинные мотивы его поступков. Этот человек боялся, что его изобличат как мошенника, спекулирующего собственной дочерью, любовью к которой он размахивал, словно жупелом.

Паже был вынужден отметить, что слова Кэролайн звучали убедительно, хотя просто изобразить Рикардо Ариаса человеком нечистым на руку было недостаточно; само по себе это могло послужить и мотивом для убийства.