Глаза ночи - [146]

— Вон, — сказала она, — вон туда мы и идем.

— Мемориал Джефферсона?

— Именно! Я подумала, что стоит нанести визит мистеру Джефферсону.

Уилл на самом деле улыбнулся — ему было приятно. И от этого Бренвен тоже стало приятно.

Они стояли перед высокой статуей. Уилл сказал, оглянувшись по сторонам и подняв взгляд на куполообразный потолок:

— Когда-то ты сняла здесь очень хороший телерепортаж.

— Ты помнишь.

Он положил ей руку на плечи.

— Конечно. Я помню все, что связано с тобой.

Бренвен подняла голову и посмотрела на Уилла, а затем еще выше, на Джефферсона.

— Я всегда думала, что он похож на тебя. Тебе не кажется?

Уилл посмотрел вверх, прищурился и затем хмыкнул.

— Кажется, — сказал он, — только у него больше волос, чем у меня. — И потом он поцеловал ее.

Бренвен вернула ему поцелуй со всей той отчаянной жаждой, которую она испытывала в последние три дня. Она обняла его руками за шею и приникла к нему.

Едва отняв от нее свои губы, Уилл прошептал:

— Сделай это еще раз!

Бренвен снова поцеловала его, с еще более отчаянной страстью. Уилл нежно обнимал ее, а его руки с длинными пальцами, лежавшие на ее талии и между лопатками, трепетали… Эти поцелуи разбудили его, все его тело дрожало. Наконец он тихо сказал:

— Ты даже не представляешь себе, что я сейчас испытываю. Нечто давно позабытое. — Он выпустил ее из своих объятий, так чтобы посмотреть ей в лицо. Его же лицо светилось от изумления. — Ты хочешь меня, вот что я почувствовал в твоем поцелуе. Ты хочешь меня, правда, Бренвен?

Ее глаза потемнели от силы этого желания.

— Да, хочу. Ты даже не представляешь, как сильно.

— А-ах, — выдохнул Уилл, закрывая глаза. С этим выдохом напряженные морщины на его лице разгладились. — Я боялся. Когда я увидел, что ты все время занята, и что со мной постоянно ездят Джим или Эллен, я подумал, что ты просто пожалела меня в тот первый день. Что, как только ты присмотрелась ко мне и услышала всю мою историю, ты почувствовала… отвращение.

— О нет! Я давала тебе простор. Мне сказали, что я должна дать тебе возможность самому… — Бренвен замолчала, увидев, что по ступенькам мемориала поднимается группа туристов.

— Нам нужно поговорить, — быстро сказал Уилл, беря Бренвен за руку, — а здесь явно не то место. Давай прогуляемся по пирсу — на таком открытом месте, как там, мы, без сомнения, сможем поговорить так, чтобы нас никто не слышал.

Пока они гуляли, Бренвен вкратце изложила содержание советов, которые ей дал Джим, не сообщая при этом источник. Уилл слушал ее, кивая время от времени. Когда она закончила, он сказал:

— Психиатры говорили мне почти то же самое, о том, что я сломаюсь, буду неспособен принимать решения и тому подобное. Они испытали большое потрясение, когда я сказал им, что подал заявление об увольнении у себя на службе, в Госдепартаменте. Предполагалось, что я пальцем не смогу пошевелить, но я — напротив — проявил большую настойчивость. Я заставил принять это заявление. Это более или менее прочистило им мозги. Ты, конечно же, понимаешь, что в Вашингтоне сидит больше экспертов на квадратном дюйме площади, чем где-то еще в Западном полушарии — они принялись бы учить окружающих чистить зубы, если позволить им это.

Уилл замолчал и повернулся к Бренвен.

— Ты не знаешь, как я рад теперь, когда узнал, что ты уехала отсюда не из-за другого мужчины. Я не могу дождаться того момента, когда я сам выберусь отсюда.

— Правда?

— Да, — сказал Уилл, улыбаясь, — правда. Видишь ли, мне здесь все осточертело. Из-за того, что я не соответствовал ожиданиям экспертов, мне пришлось лишний раз встречаться и беседовать с ними. Особенно притом, что ты казалась такой отдалившейся.

— Так ты поэтому был таким тихим?

— Отчасти. В основном это было обычное привыкание к старым местам. Видишь ли, Бренвен, мне стоило большого труда поверить в то, что я уже дома; я был совершенно дезориентирован. Я постоянно думал: «А что, если у меня просто галлюцинации и мне все это только кажется, а когда я приду в себя, выяснится, что я все еще в Иране?» Прошлой ночью я впервые лег спать и не подумал об этом: «Я проснусь утром и окажусь вовсе не в доме Эллен, это все окажется всего лишь сном».

— Ты веришь в это сейчас?

— Абсолютно. — Его улыбка стала еще шире. — Смешно, но окончательно я поверил в то, что нахожусь здесь, вчера, когда собеседования закончились, и эти толстые задницы в Госдепартаменте не хотели принимать мое заявление. Беготня, которую они устроили, была так типична: «Добро пожаловать назад, в объятия родной бюрократии, дружок!» И я совершенно не чувствовал себя сбитым с толку, когда проснулся сегодня утром. И я не думаю, что сломаюсь, во всяком случае, не больше чем уже сломался. Я просто хочу продолжать свою жизнь. Именно об этом я думал, когда ты спустилась сегодня утром. Ты пришла как раз в нужный момент, Бренвен.

— Я так рада! Ты действительно выглядишь намного лучше. Ну, менее отключенным. Сбитым с толку. Мне не нужно больше оставлять тебя в покое?

— Умоляю тебя, не делай этого, если, конечно, у тебя не будет веской причины, чтобы куда-нибудь уйти! Давай присядем на одной из этих скамеек и немного отдохнем прежде, чем отправиться обратно. Я совсем забыл, что не все привыкли столько ходить, как я.