Глаза Фемиды - [7]

При этих словах свидетеля весь состав суда, не исключая даже прокурора, по неизъяснимой причине слегка затошнило, а молодень­кую секретаршу даже немного вырвало, к чему зрители отнеслись очень даже сочувственно, а адвокат почему-то с удовлетворением.

Судья неприличного свидетеля вознамерился уже поскорее отпу­стить, но невозмутимая защита попросила разрешения задать Нико­диму еще один вопрос: «А каковы на вкус были птицы, отловленные возле перевернутой машины охотников? И можно ли утверждать, что это были именно колхозные куры?» Прокурор этот вопрос посчитал некорректным и заявил было протест, но суд протест обвинения от­клонил и Никодим, ничуть не смущаясь, ответил вполне откровенно и с удовольствием: «Превосходные, и бульон наваристый, комбикор­мом не отдает. И нечего вокруг улыбаться. Граждане судьи, попро­буйте, сядьте на мое место. Спрашивается: кур и охотников, когда отловили, куда поместили? Ответ: в мою сторожку. Потом охотни­ков увезли, а кур в моей сторожке оставили, без оприходования, как бесхозного имущества и без средств пропитания. А поскольку они на колхозном балансе не состоят, то им и колхозной кормежки не пола­гается. Спрашивается, что мне было с этими бродяжками делать? На ферму выпустить? А если они орнитозом заразные и от них массовый падеж произойдет - что тогда? Кормить их? Значит, надо у колхозной птицы комбикорма красть, а я не за этим сюда приставлен. В лес вы­пустить - еще хуже - только бродячих собак приваживать. Осталось одно - забить и съесть, чтобы не пропадали. Ничего, жирные оказа­лись, не то, что колхозные. Петушка, правда, прирезать не удалось, потому что его Фекла домой утащила. Все одно, говорит, не опри­ходованный и нигде не числится. Он и сейчас ее домашних хохлаток топчет, бойкий такой, певучий, веселый, не в пример колхозным...».

В качестве следующего свидетеля перед судом предстала птич­ница Фекла Абрамова. Осмелюсь заметить, что употребленное мною слово «предстала» в отношении Феклы могло быть употреблено с известными оговорками и в весьма переносном смысле. Во-первых, Феклу следовало отыскать, а когда она обнаружилась в лавке, то ее оттуда извлечь. Чему она упорно сопротивлялась с применением ослабленных «Стрелецкой» сил и недопустимых в отношении ор­ганов власти выражений. Огорченная, возникла перед судом Фекла Ивановна и закачалась на неустойчивых ножках в резиновых чунях с вопросом к суду: «Че надо?»

Пришлось судье терпеливо втолковывать Фекле ее гражданские права и обязанности. Фекла, слушая судью, согласно кивала и поч­ти не пререкалась, в меру сил, а дослушавши до конца, снова зада­лась глубокомысленным вопросом, но теперь уже к самой себе: «И че надо?» И попробовала заснуть не сходя с места. Суду пришлось призвать Феклу к порядку и предложить давать показания. Фекла встрепенулась, как хохлатка на насесте, сбросила дремоту и понесла обо всем сразу, о том что она женщина одинокая, беззащитная, мужи­ка у нее нет и что живет она только с кобелем и Петькой, а также о многом другом, но преимущественно о бардаке в магазине и в колхо­зе, что соль и спички уже месяц как отсутствуют, керосина отродясь не бывало, из-за чего все жгут солярку, а она коптит, отчего все ходят чумазые, и что хлеб завозят с такими же перебоями как и комбикор­ма на ферму. И что если колхозники еще не передохли как курицы, то исключительно благодаря молоку и картошке...» Последняя ре­плика суд насторожила, и судья поспешил уточнить насколько она соответствует действительности. На что свидетельница даже слегка оскорбилась, поджала губы в негодовании, сделав вид, что после по­добного выпада в ее адрес дальнейший разговор может не состояться. Но спохватилась, что она не на посиделках, а перед советским судом, который не спустит, махнула рукой, подтверждая свою готовность резать правду-матку и подтвердила, что да, конечно, куры подыхают ежедневно и ее, Феклы, на птичнике обязанность собирать их под на­сестами, ошпаривать в кипятке и освобождать от пера и уж в таком виде передавать бригадиру для продажи в городе. А не делай она это­го - ферме давно бы уж разориться. Вот и сегодня она полтора десят­ка до обеда обработала, а потом приехал Прохор-зоотехник, сложил их в машину и увез варить гостям без всякой накладной...»

При этом ее признании весь состав суда снова закашлялся, а про­курор просто побагровел и все многозначительно поглядывал на при­сутствующего на краю скамейки зоотехника, который вдруг засму­щался, опустил глаза и стал пробираться между лавками, очевидно торопясь исполнять неотложную нужду или срочное дело обществен­ной надобности. Перемена настроения суда не ускользнула от бди­тельности адвоката В. Романова, и он не замедлил воспользоваться моментом, заявив требование защиты предъявить к опознанию пету­ха, находящегося во временном безвозмездном пользовании свиде­тельницы Абрамовой. Фекла Ивановна адвоката сразу же невзлюбила со всеми вытекающими из ее гневного щербатого рта выражениями, приводить которые я здесь не берусь из-за моей крайней застенчиво­сти. А если кому-нибудь захочется их перенять и усвоить, рекомен­дую ему попробовать влезть в переполненный знойными телами тор­говок сельский автобус, следующий в направлении толкучего рынка в базарный день. И все-же, несмотря на данный ею защите отпор а может быть, именно благодаря ему, суд заявление адвоката уважил и вынес резюме: вещественное доказательство в виде петуха на опо­знание предъявить. И, ввиду проявившейся попытки, пока еще свиде­тельницы Абрамовой Ф. И., выказать неуважение суду и уклониться от предъявления вещдока - объявить ей предупреждение и выделить для задержания бродячего петуха одного из милиционеров. За это Фекла на суд разгневалась и понесла его, как говорят, «по кочкам». Высказав в числе прочих, неосмотрительные укоризны, что вместо того, чтобы заниматься борьбой с настоящими расхитителями, вроде зоотехника Прохора и продавщицы Феши (что не осталось ими незамеченным), тратит драгоценное летнее времечко и «гонит кино на потеху публике» измываясь над честной труженицей. И пригрозила написать жалобу самому Брежневу, а заодно и Терешковой. И, ве­роятно, другие угрозы тоже выкликала, но их уже никто не слышал, поскольку, отряженный на поимку вещдока, милиционер настойчиво, под локоток, увлек Феклу в глубину ее собственного двора, который находился от магазина в самой непосредственной близости. А огоро­женный жердями огород даже к нему вплотную примыкал.