Глаза Фемиды - [47]

При этом Паша задрал одну ногу, чтобы присутствующие полю­бовались: горнолыжные ботинки и впрямь были надежно сработаны, единственно, что чересчур великоваты.

Долго и с приключениями возвращался Паша домой. До Тюмени на поезде, до Самарово - на буксирном пароходе «Баррикадист», на который его взяли с условием подменять кочегара. И Паша усердно кидал уголь, за проезд и тарелку флотских макарон три раза в день и чай в любое время, без ограничений. Похудел, почернел, зато накачал бицепсы. В Самарово, на рыбной пристани, ему повезло попасть на самоходку, принявшую груз специй для Сургутского рыбозавода. На коробках с перцем и лавровым листом Паша доплыл как турист, заго­рая и бездельничая. Зато на пристани его сразу завербовали в работу: разгружать. Там ему встретился земляк - бригадир гослова, который и сагитировал Пашу в свою бригаду, рыбаком на плавной песок.

Паша, конечно же, согласился: просто деваться некуда - обезде­нежел вконец. А впереди зима и скоро снова на промысел, нужно и провиант охотничий закупать, и снаряжение, и продукты - муку, чай, сахар. Без соли и спичек тоже не обойтись. И на все деньги нужны - а кто их даст? Известно: деньги есть - Иван Петрович, денег нет - ко­былья сволочь. И никто тебе не друг и не брат. Пригнал Паша свой обласок, кинул в него плавную сеть, да и отплыл в бригаду гослова на старый Сургутский песок, на котором еще деды его промышляли, дно реки от топляков чистили, чтобы сетей не рвать. А теперь рыбозавод это угодье под себя забрал и коренных рыбаков муксуна ловить не пускает. Как собака на сене. Так что Паше еще повезло в бригаду гос­лова попасть - можно и себе половить пока муксун идет, а рыбозавод промышлять собирается.

Обустроить плавной песок дело небыстрое. Сначала на берег за­везли невод с лебедкой. Однако ловить нельзя - электростанции нет. А Няшину электростанция не нужна - плавную сеть распустил, сам следом на обласочке сплавился, да и поймал муксунчиков на соленье. А кто ему запретит - рыбоохрана на пески гослова не наезжает. Она тоже из рыбного министерства питается. А потому - лови, ребята.

На другой день электростанцию завезли, однако солярку для нее позабыли. Значит, опять ловить нельзя. А муксун мимо песка косяком идет. Паше грех не ловить - он и ловит всю ночь напролет. А днем муксуна пластает и солит для себя. Делать-то нечего.

Наконец, солярку завезли и брандвахту - плавучее общежитие для рыбаков подтащили. С ним и вся бригада прибыла. Настроили невод, запустили движок, сделали один замет и остановились - рыбу девать некуда: рыбоприемный плашкоут только назавтра обещают. А мук­сун мимо косяком идет, и Паша его для себя ловит. И чего бы ему не ловить в свободное время?

Однако всякий отдых конец имеет, и работа, наконец, настроилась.

В первую же тонь осетра вынули. Сразу же и покупатель нашел­ся: с проходящего катера. Они всегда видят чужую удачу и со своим жидким эквивалентом тут как тут. Вот бы где рыбоохране проявить­ся. Только нет ее здесь - она в других местах, где местные мужики на прокорм своих семей рваными сетешками испромыслить пытаются. С ними проще управляться, не то, что с флотскими, у которых в ко­мандах народ отчаянный - оторви да брось. В результате удачно со­стоявшегося торга запила бригада на сутки.

А Паша тем временем ловит.

Когда водка кончилась, опомнившись, заметала бригада тонь за тонью. Рыба пошла, потекли и денежки. Только недолго все это было - уже прошел основной муксун, упали уловы. А на язе и всякой ме­лочи, у рыбообработчиков именуемой мелким частиком, много не заработаешь. В общем, свернули невода и закрыли лов. Бригадную брандвахту утащили на буксире, а Паша погрузил запас соленого муксуна в обласок и поплыл своим ходом - лучше не отберут добы­чу ни по дороге, ни у причала. Желающих отхватить не своим тру­дом добытое всегда немало находится. Планировал Паша получить с рыбзавода заработанное, закупить продуктов и пороха, да и вернуть­ся в свои угодья, чтобы успеть к зиме подготовиться: шишек набить, клюквы собрать, щучонки подловить на приманку в капканы и собаке в корм. Торопился дела обделать Паша. Может, потому и не заметил двух рыбинспекторов, Башмакова и Сырпина, которые после очеред­ной проверки улова рыбозавода, вышли на свежий воздух покурить и проветриться. Настроение у них было не очень вредное, а как всегда -  рабочее, следовательно инспекционное и к мелкому люду высоко­мерное. Поэтому завидев Пашу Няшина с обласком, придрались к нему просто по въевшейся с годами привычке контролировать. «А подойди-ка сюда, милый сын, - предупредил порыв Паши спрятаться под причалом старший рыбинспектор Башмаков - человек зоркий и известный строгостью. - Откуда едешь и много ли наплавал муксу­нов и нельмушек, рассказывай. И как это ты без моего разрешения в государственных угодьях промышлять решился?» При этом Башма­ков неосмотрительно попробовал придержать Пашу под локоток. И лучше бы он этого не говорил и не делал. Паша недаром и на Курилах служил и в московских пивных ошивался. Научился многому и там и там - давно уже не таежный зверок, с которым, что хочешь делай, если состоишь при должности. Рванулся Паша от рыбнадзора, зару­гался: «А почему я, коренной, у тебя пришлого должен разрешения спрашивать? Не твоя это река, а наша, остяцкая. Мы всегда на ней жили, рыбу ловили и другим давали. А плавной песок еще мои деды от карч чистили, пока его рыбозавод себе не захапал. Отвяжись, не­когда мне, в кассу иду».