Глаза Фемиды - [38]

Шрифт
Интервал

Ревизор сдержал свое слово: история с Колонтайцем стала достоя­нием широкой гласности и в устах народа приобрела неисчислимые и удивительные подробности, вроде того, что начальник милиции по пьяни бегал вокруг райкома в трусах, а Колонтаец его задержал, за что угодил в психушку: только дурак может мешать начальнику милиции. Но главное, то, что красный партизан не растратил высо­ких связей среди ветеранов партии, которые организовали разбира­тельство, в результате которого главврача сняли, Ермакова перевели служить на Север, а Колонтайца из психолечебницы выпустили, ста­рательно забыв снять с учета и отменить диагноз: «параноидальное развитие личности - навязчивая идея». На прежней работе, кадровик небрежно протянул ему трудовую книжку: «Вы уволены по непри­годности. Сами понимаете, что мы не можем оставить Вас ни в какой должности».

Колонтаец оказался опять один в чужом и враждебном мире: без жилья, без работы, без семьи и даже без друзей, которые стали его чураться. Со всем этим у Миронова возникла неразрешимая пробле­ма: кто же решится принять на работу параноика с навязчивой иде­ей грабить? Хорошо еще, что в оргнаборе оказались неразборчивы и приняли в Неганскую экспедицию геодезистом: в тайге банков нет. На тяжелой работе стал забываться и оттаивать Колонтаец. Его за­приметил начальник, и снова забрезжила на его жизненном горизонте звездочка надежды на удачу. Но разгореться так и не успела.

В поселке Нега произошла цепь загадочных преступлений, венцом которых стала пропажа кассира экспедиции вместе со всей ее месяч­ной зарплатой, по пути из банка. На расследование был направлен тот самый капитан милиции Ермаков, который среди работников экс­педиции сразу опознал Колонтайца и наметил его в разработку, как одного из подозреваемых.

Тринадцатого августа он вызвал Колонтайца на допрос и долго мытарил, все выспрашивая про ограбление магазина, колхозной зве­рофермы и пропажу винтовки. Колонтаец, конечно, догадывался, что все усилия Ермакова пришить ему дело - дохлый номер, но все-же насторожился и испугался основательно: пребывание в психушке еще не забылось. А когда ровно через тринадцать дней загадочно исчез­ла вся касса экспедиции, Колонтаец разволновался уже не на шутку: психушка, а то и хуже, снова замаячила - из всей команды вербо­ванных он единственный носил ореол грабителя банков. Значит, если кому и шить ограбление кассира - то только ему и никому больше. А в справедливость Миронов давно уже перестал верить - не мальчик. Сидеть же в камере даже предварительного заключения, для подслед­ственных, Антону не улыбалось. Ведь она так и называется - предва­рительного, что заранее предполагает последующую окончательную посадку в нее заключенного.

Прав ты или не прав перед законом - никто особо разбираться не будет: советская милиция не ошибается. И точка. Если попал под следствие, получил обвинительное заключение - значит, никакой ад­вокат тебе не поможет.

И Миронов Антон Аркадьевич, по кличке Колонтаец, пришел к выводу, что самое благоразумное при его репутации, пока не поздно, - уехать от греха подальше под предлогом уклонения от алиментов. И уволился из экспедиции.

В добром расположении духа, с трудовой книжкой в кармане, рюк­заком на спине и гитарой на груди пошел он на пристань к пароходу.

Потому как еще не знал, что Ермаков отправил телеграмму с тре­бованием задержать Миронова и снять с парохода в Сургуте.

По данной на всякий случай телеграмме начинающего оперупол­номоченного Ермакова, Колонтайца сняли с парохода на пристани Сургут и, не объясняя причин задержания, препроводили «в холод­ную». Именно в «холодную», поскольку в царские времена Сургут, изначально возведенный казаками-первопроходцами как город­острог на торговом пути, после ликвидации за ненадобностью госу­даревой таможни, во избежание упадка и вымирания, был определен как место ссылки исключительно политических, для которых тюрьма считалась излишеством. Последний сургутский становой пристав во­обще не видел в ней надобности, из-за отсутствия нуждающегося в ней контингента и собирался ликвидировать. Весь Север тюрьма, да еще какая. А для весьма редких уголовных и пьяных буянов хватало и обычного амбара приспособленного под «каталажку». (Слово это со­хранилось в арестантском лексиконе со времен еще парусного флота, на котором существовал порядок забуянивших или проштафившихся матросов выдерживать до прихода в чувства в «такелажке» - кладо­вой для парусов и канатов). По этой самой причине Сургут накануне революции обходился без тюрьмы. Пришедшие на смену самодержа­вию, совдепы не изменили традиции амбарного содержания арестан­тов, оставив ту же каталажку, но уже переоснастив ее в соответствии с требованиями времени и политической обстановки трехэтажными нарами из теса.

В зависимости от требований момента и времени года, каталажка то наполнялась, то опоражнивалась, но большей частью - пустовала из-за отсутствия постояльцев и миролюбивого характера населения. Поэтому милицейское начальство даже и не задумывалось о строи­тельстве новой «камеры предварительного заключения» - чтобы без острой надобности не тревожить Управление и не привлекать к себе вышестоящего внимания.


Еще от автора Аркадий Петрович Захаров
Вслед за Великой Богиней

Две неожиданные темы причудливо переплелись в книге тюменского краеведа Аркадия Захарова — судьба предков А. С. Пушкина и история Золотой богини Севера.О неразгаданной тайне древнего Югорского Лукоморья, величайшей святыне северных народов — чудесной статуе Золотой богини, упоминается еще в старинных сказаниях о «незнаемых землях» Русского Севера. Легенды о ней дожили до XX века, однако ученым священная статуя доныне не известна. А. П. Захаров предпринял еще одну попытку раскрыть эту вековую тайну.


Рекомендуем почитать
Полёт фантазии, фантазии в полёте

Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».


О горах да около

Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.


Он увидел

Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.


«Годзилла»

Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.


Меланхолия одного молодого человека

Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…


Красное внутри

Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.